меня вполне устраивал. А то выберешь какого-нибудь кота в мешке, который и переводить будет плохо и гидом окажется никудышным.
– Тогда мы его уволим без выходного пособия.
– Без выходного пособия – опасно. Затаит злобу и придет ночью мстить.
Пришлось вновь отправляться на биржу труда. В отделение МИДа, что располагалось рядышком с биржей, они заглядывали чуть ли не каждый день, клянчили там хоть какие-нибудь официальные бумаги со штампами министерства. Они подтверждали, что афганцы предоставляли им услуги переводчиков и водителей и за это получали соответствующую оплату. Без таких бумаг все траты пришлось бы компенсировать за свой счет, и тогда поездка в Афганистан встала бы журналистам никак не меньше, чем двухнедельных отдых на хорошем курорте.
Каждое утро на площади собиралась толпа безработных, и все это напомнило Сергею какой-нибудь курортный город российский или ближнего зарубежья, где на базаре стоят бабушки и предлагают гостям по льготной цене комнату или квартиру. Да и в Москве такое он постоянно встречал на Садовом кольце возле Курского вокзала.
Придирчиво разглядывая людей на базаре, Сергей вдруг поймал себя на мысли, что ведет себя как рабовладелец, который пришел сюда купить нового слугу взамен того, что умер накануне от плохого обращения. Вот только физические данные раба его нисколько не интересовали, так что он не просил никого показать ему зубы или напрячь мышцы.
Кто-то знал английский, кто-то французский, но каста переводчиков с русского была самой многочисленной.
– Кто русский знает? – спрашивал Сергей у переводчиков.
– Я. Я знаю, – подбежал к нему молодой парень, схватил за руку и уже не хотел отцепляться, преданно смотря Сергею в глаза, как собака.
– Можешь? – переспросил его Сергей.
– Могу. Могу, – закивал головой парень, потом добавил, – плохо-плохо, но говорю.
Парень стал отводить Сергея чуть в сторону, чтобы работодателя не перехватили конкуренты. Он сказал, что зовут его Абдул Мунир, но для краткости к нему можно обращаться просто Муни. Уже это говорило о том, что парень хоть немного знаком с русской действительность. Муни сказал, что ему двадцать четыре года и дальше поведал длинную историю о своей трудной судьбе – в то время, когда в Афганистане находился ограниченный контингент советских войск, его вместе с большой группой афганских детей вывезли в Советский союз. В Таджикистане он получил среднее образование, потом учился на телевизионного мастера, а, затем устроился в Душанбе на работу.
– А что в Душанбе не остался? – спросил его Сергей.
Выходцы из Афганистана не плохо могли устроиться в бывших среднеазиатских республиках СССР, язык то был схожим.
– Плохо, что Советский Союз развалился, – грустно сказал Муни, этой фразой он записал на свой счет еще несколько баллов, – не стало Союза, не стало работы. Пришлось возвращаться.
Он замолчал, вероятно, вспоминая при каких обстоятельствах его выгнали на родину, но похоже рассказывать
