ехали медленно. Улицы были пустыми. Именно сейчас по ним можно гнать во весь опор, не боясь, что кто-то под колеса попадет или натолкнешься на телегу или другое авто. Подвыпившего гуляку, который на проезжую часть выйдет или выползет, за версту увидишь, даже если он трупом будет на дороге лежать.
Шешель понял, что ему жаль расставаться со Спасаломской. Он увидит ее завтра. Но на студии будет много других людей. Скорее всего, она останется холодной, будто за ночь позабудет все, о чем они говорили минувшим вечером, а, увидев его, обмолвится лишь парой словечек, точно они почти незнакомы. Так оно и есть. Так и следует вести себя звезде кинематографа. Ничего другого ждать не стоит. Но повторится ли этот вечер? Может, когда на город опускаются сумерки, Спасаломская, как в сказке, обо всем вспоминает, а утром – забывает? Как бы время остановить?
Шешелю стало грустно. Давно так тоскливо на душе не было. В сердце застряла какая-то заноза. Ледышка. Из-за нее сердце замерзло, стало твердым, тяжелым, точно в камень превратилось, дышалось с трудом.
Все так быстро закончилось.
Небольшой каменный двухэтажный домик весь принадлежал Спасаломской. Два льва сторожили его.
Спасаломская как-то заметила, что дом этот стал для нее неудобен, расположен он в центре города и от суеты, царящей прямо за его стенами, никак не удается спрятаться, вот и подумывала она переехать в другое место, поспокойнее. Томчин хотел отстроить специальный квартал, где обитали бы ведущие сотрудники его студии. И об охране от назойливых поклонников заботиться не пришлось бы. Заботой Томчина это станет, как и создание условий для отдыха и прочее, чтобы наутро голова работой была занята, а не бытовыми проблемами. Заманчивое предложение.
Крышу дома поддерживали два великана, наполовину вросших в стену. Мышцы у них напряглись, под каменной кожей бугрились титанические мускулы. На кого же они небо бросили? Как же оно без них еще на Землю не падает? Видать, они тоже были из числа почитателей актрисы, но повезло им побольше чем тем, кто каждый вечер ждет ее возле ворот студии, а она не обращает на них никакого внимания. Если остаться здесь подольше, встав под окнами, тоже в статую каменную превратишься. Вот только где ее расположить потом? Разве что у входа, вместо охранника, который будет следить за тем, чтобы в дом никто непрошеным не проник.
– Спокойной ночи, майор, – Елена позволила поцеловать свою руку на прощание. – Выспитесь хорошенько, Луна вас ждет.
«Луна, она ведь Селеной еще зовется. Их имена похожи. Может, она тоже будет ждать меня».
– Спокойной ночи, – сказал Шешель.
«Эх, добавить бы, принцесса» – он оторвал губы от атласной перчатки, выпрямился. Глаза их встретились и вновь расстались.
Служанка ждала ее, следила, наверное, за разговором, а как только она стала подниматься по лестнице, распахнула перед ней двери, но сама на пороге не показывалась. Казалось, что двери снабжены каким-то механизмом, который открывает их, как только к ним подходит хозяйка.
Окна завешаны тяжелыми бархатными портьерами. За ними спрячешься как за каменными
