твердость его руки и уверенность движений. Лишь выступившая на лбу испарина говорила о том, как он напряжён.
– Вот ублюдки, – злобно процедил он, приближаясь к груди.
– Кто это был?
– Пираты, – голос командира ожесточился. – Дезертиры. Когда-то были охранниками. Несколько лет назад украли катер, оружие и исчезли. Теперь нападают на острова, где можно чем-то поживиться. Раньше они нападали на те, что дальше от Шаковина. Чтобы охрана не успела. Видимо, дела стали плохи, раз сунулись к вам. Давно мы пытались их поймать. Наказание будет суровым.
– А ограда? Как они… – дыхание закончилось на полуфразе, но Солд понял.
– Говорю же, бывшие охранники. Знают, как устроена ограда и как её закоротить.
– Как девчонки?
– В порядке. Ты очень разозлила этих уродов, и они решили начать с тебя. И почему я не удивлён?
– Я убила одного из них.
– Знаю. Они уже всё рассказали. Ты молодец. Ты смелая. – Он вздохнул и первый раз за весь процесс шитья посмотрел на меня. – Но такая глупая…
– Я рада, что ты успел…
– Я тоже…
Солд продолжил зашивать мою рану. Через какое-то время он отложил иглу и щипцы, которыми протягивал её.
– Давай попробуем сесть. Обмотаю тебя бинтом.
Он протянул мне руки, и я что было сил ухватилась за его плечи. Очень плавно поднял меня. Я села, шумно выдохнув.
– Постарайся сидеть ровно.
Он взял моток бинта и стал оборот за оборотом заматывать моё тело от живота к груди. Чтобы скрыть начало разреза, он пустил полосу бинта через плечо.
Тепло его рук. Сосредоточенный взгляд без капли похоти. Ровное дыхание. Он был так близко. Я не удержалась. Протянула руку и коснулась его щеки.
Солд замер. Судорожно вздохнул. И накрыл мою руку своей. Это было нежно. Трепетно.
– Я волновался о тебе, – едва слышно прошептал он. – Испугался, что они что-то сделают. Что-то… непоправимое.
Все произошедшее отошло на второй план.
– Ты испугался? За меня?
Он снова вздохнул и поднял взгляд.
– Не заставляй меня повторять. Не надо. – Небольшая пауза. – Дай самому разобраться.
Я ослабла. Солд подхватил меня и медленно уложил.
Глаза закрывались. Вскоре из чувств осталось лишь осязание, тепло Солда и его руки, гладящей меня по щеке.
– Отдохни. Я скоро вернусь. Обещаю, подобного не повторится.
Сны были тяжелыми. То и дело я просыпалась в бреду. Тогда меня подхватывали ласковые мамины руки, мамин голос шептал что-то заботливое и убаюкивающее. Мама протирала мой лоб влажным полотенцем, смачивала мне губы водой, постоянно держала за руку и читала старые индейские молитвы.
Я проспала два дня.
Когда проснулась, мама сидела рядом. Измученная, уставшая, заплаканная. Но её глаза засияли, когда она увидела, что я пришла в себя.
– Эйли, родная! Какое счастье. Теперь всё будет хорошо.
– Привет, –
