Никифоровна тяжело вздохнула.
– Надо же, какая ужасная смерть. А ведь он совсем молодой был, Владислав Григорьевич. Ну, что такое сорок два года? Тем более для мужчины. У него столько планов было, столько задумок! С его энергией можно было горы свернуть. Да, чего уж теперь говорить.
Сорок два? Ну надо же, значит, Екатерине всего 27 лет, моя ровесница. Меня это удивило: обычно я до такой степени не ошибаюсь в определении возраста человека. Женщина серьезно вымоталась? Да и стресс, наверное…
Я взглянула на фотографию директора. Да, выглядел он довольно молодо. У него было волевое лицо, пронзительный, можно сказать, орлиный взгляд и пышная шапка темных волнистых волос.
Оставив позади кабинет ныне покойного директора, мы прошли дальше. Расположение директорского кабинета я запомнила. Вряд ли, конечно, после полицейских криминалистов что-то смогу обнаружить, но попытаться стоит. Только без лишних свидетелей в лице Варвары Никифоровны.
По обе стороны коридора располагались двери, как я поняла, персонала театра: кабинет главного дирижера, художественного руководителя, заведующего литературной частью, еще какие-то помещения, уже без опознавательных знаков. Некоторые из дверей были приоткрыты, и оттуда доносились голоса работников театра.
Я услышала обрывки разговоров, которые велись в комнатах. Рефреном звучали слова: «ужас», «кошмар», «какая ужасная смерть». Нетрудно было догадаться, что обсуждалось недавно произошедшее убийство директора театра.
Наконец Филиппова подвела меня к двери, на которой было написано: «Заведующий административно-хозяйственной частью Трегубенков К.В.». За дверью мужские голоса, практически перебивая друг друга, что-то очень эмоционально выясняли.
– Ну вот, это кабинет Константина Владимировича, – сообщила вахтерша, остановившись у двери. – Ой, Константин Владимирович, кажется, занят. У него кто-то есть в кабинете. Вы уж сами дождитесь, Татьяна Александровна, когда Константин Владимирович освободится, а то неудобно сейчас входить к нему. А я пойду на вахту. Извините.
– Вам не за что извиняться, Варвара Никифоровна, – сказала я, – вы и так доставили меня до места назначения. Спасибо.
Филиппова кивнула и пошла. А я подошла к двери вплотную.
– Константин Владимирович, да откуда мне знать? – раздраженно произнес мужчина.
– Как это откуда вам знать, уважаемый Валериан Тимофеевич? – удивленно спросил другой мужчина. – Вы являетесь художественным руководителем театра и поэтому отвечаете за климат в коллективе.
– За творческий климат, позвольте вам заметить.
– Я согласен с вами. Но творческий климат ведь чем определяется? Дисциплиной прежде всего.
«Ага, значит, в кабинете Трегубенкова сейчас находится художественный руководитель театра Валериан Тимофеевич Владимирцев, – подумала я. – Интересно, что это они обсуждают на таких повышенных тонах»?
– И
