им эту коробку. Дома Антонина Сергеевна торжественно поставила её на стол и, пока Владислав Северянович управлялся во дворе, полоснула острым ногтем по скотчу. Картонные створки распахнулись. В комнате запахло дыней, арбузом, яблоком, персиком, бананом и совсем диковинным фруктом – грейпфрутом.
– Во класс! – У Никиты спёрло дыхание, как будто не коробку раскрыли, а волшебный сундук, в котором остров, пальмы, солнце и много-много синей воды.
Сундук был полон жвачных резинок.
– Это мне?!
– Нос в губной помаде! – сама ошарашенная смелостью, с какой отважилась на неизвестное ей дело, только и сказала Антонина Сергеевна. – Давай теперь считать, сколько здесь. Чур, не обманывать!
– Зашиби-ись! – не унимался Никита, готов был от радости стоять на голове. – Во ништяковская старушенция! Недаром я ей супа дал!
Он назвал имя Людмилы Ивановны, нисколько не сомневаясь, что жвачки – от неё. Однажды она юркнула на школьное крыльцо переждать ливень, а потом мама привела её к ним домой…
– Сразу видно, хороший человек! – Антонина Сергеевна сказала это таким тоном, как будто сама ещё до конца в этом вопросе не определилась и теперь искала у Никиты поддержки. – Да ведь, сынок?
Хороший-то, может, и хороший. Но зачем она прислала им эти жвачки?
– У меня триста девятнадцать. А у тебя?
– Сто восемьдесят.
– Как сто восемьдесят? В ведомости написано 400 штук!
– Я взял одну!
– Ладно, но больше так не делай. И ещё попрошу: пока не говори отцу. Я ему потом скажу… сама. Хорошо?
– Хорошо, – прожевал Никита. – А зачем они нам?
– Много будешь знать – скоро состаришься!
Никита не обиделся, тайком от мамы посматривая на жвачный вкладыш, на котором той самой ночной бабочкой, о какой кричит эстрадный кривляка, разложилась во всей своей беспутной красе городская путана. В комнате он исследовал её получше, а затем спрятал вкладыш под матрасом, чтобы никто не нашёл…
С чего бы, спрашивается, скрывать простой вкладыш?
Тётка оказалась больно интересной, затейливо придуманной буржуазным Западом. Она была одета в один купальник! Никита, конечно, слышал, что водятся такие, и даже видел их на игральных картах у старшеклассников, но чтобы на вкладышах жевательных резинок!.. Как уж он мудрствовал-гадал, но вскоре дознался, что нужно лизнуть по наклейке – и последняя одёжка с тётки спадёт, а едва слюна обсохнет – появится снова. Главное, успевай глаза лупить да наяривать мокрым от слюны языком!
Вечером Никита сидел в детской и выполнял задание по физике, надувая ртом сочные пузыри, пока те не взрывались с брызгами. Это ничуть не отвлекало, наоборот, всячески скрашивало скучный быт формул и цифр. Он излизал вкладыш до того, что одежонка на тётке (нарисованная, как он понял, специальной тушью) в очередной раз исчезла – и уже
