ли нам? Вот тебе не стыдно старушек убивать?
– Не стыдно. Ей же не стыдно было за мной следить.
– Откуда она знала, кто ты такой? Наверняка пешка из добровольных сотрудников, ей сказали, что ищут наркодилеров… – Снежинка подвела Дмитрия к свободной лавке и первая тяжело плюхнулась на пластиковое сиденье. – Мне все надоело, Живец.
– Быстро! Суток не прошло. Об одном прошу: расскажи мне, что происходит. Ты обязана это сделать, пойми. Вчера я поехал в этот Седьмой Особый отдел и успел проговорить с их начальством всего полчаса. – Дмитрий присел рядом, взял Снежинку за руку. – Я просто хочу знать, за что меня хотят убить! И за что перебили весь этот несчастный отдел, конечно не говоря уже о наших.
– Как за что? – Снежинка высвободила руку, скучающим взглядом уставилась на стайку купающихся в песке воробьишек. – За то, что много знали. За что же еще убивают?! Я сегодня, когда ты позвонил, еще на что-то надеялась… Попробовала поговорить кое с кем из других отделов, но все сразу предлагают встретиться. Понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Дмитрий. Встреча стала бы последней.
– Я не знаю, какую для них придумали легенду, но Терехин уверен, что мы приторговывали дурью в международных масштабах. Был уверен… Нет никого на нашей стороне, Живец. И стороны нашей нет, а есть только ты и я. Пока.
Дмитрий вытянул ноги, закинул руки за голову. Они со Снежинкой плохо смотрелись рядом: он в спортивном костюме и бумажной курточке, она в нарядном сарафане, увешанная бижутерией, с высокой прической. Если здесь есть наблюдатели, то такая парочка пойдет у них первым номером.
– Расскажи, что знаешь, а потом простимся, – решил Живец. – И поступай как хочешь.
– А ты убьешь еще десяток человек? – хмыкнула Снежинка. – Знаешь, я вот сижу и думаю: а не пристукнуть ли мне тебя прямо сейчас? Всем будет лучше.
– Говори.
– Что тебе сказал Плещеев? – Снежинка вытащила из нагрудного кармашка какую-то конфетку, воздух наполнился мятным ароматом. – Вообще, почему именно ты поехал в эту Башенку, если ничего не знаешь?
– Потому что подполковник Насырова потребовала срочной встречи. Но Плещеев подозревал что-то, решил, что лучше ему будет остаться в кабинете.
Мимо них прошли четверо молодых мужчин. Дмитрий почувствовал, как напряглось бедро Снежинки, но он-то знал, что опасности пока нет.
– Плещеев запретил мне вести запись и брать что-нибудь от Насыровой тоже. Надеялся, наверное, сойти за неосведомленного… Почему Насырова обратилась к нему, а не в НБ? Не в свое Управление хотя бы?
– Полиция погрязла в карьерных играх, они прессы боятся больше, чем преступности. Управление приказало ничего не предпринимать, ждать указаний, а в Седьмом отделе пропал сотрудник, капитан Данилова. Надо было попытаться ее спасти, вот Насырова и связалась с Плещеевым, они когда-то были дружны. Наша контора все-таки еще имеет прямые выходы и в мэрию, и даже на Кремль, она это знала… – Снежинка
