Ты одна-единственная, кровинка его.
– Да я не об этом, – вздохнула я. – Я о компании.
– А, в этом смысле. Мы с ним обсуждали возможность его преемника, но он определиться никак не мог. Было у него несколько кандидатур.
– Даже несколько, – удивилась я.
– А что? Это такое дело, Марьяна. Всегда нужно иметь запасной вариант.
– То есть, мне ждать? Когда завещание огласят?
– Думаю, да. Торопиться, точно, не стоит. Поспешность, вообще, дело неблагодарное.
– Хорошо, – согласилась я, – я подожду.
– Так тебя это беспокоит?
– Нет. Точнее, не только это, – запуталась я.
– Тогда говори.
Мне принесли мороженое, я поковыряла его ложечкой, съела крупную малину, что лежала сверху. Она приятным, сладким сиропом растворилась на языке. Я даже глаза от удовольствия на мгновение прикрыла. Но бесконечно тянуть нельзя было, поэтому я снова на Лысовского посмотрела.
– Дядя Гриша, расскажите мне о матери.
– О матери? – удивился он. – А что тебе рассказать?
– То, чего я не знаю.
Григорий Филиппович в задумчивости хмыкнул, смотрел на меня, а глаза у самого хитрые-хитрые.
– Если отец тебе не рассказал, то мне откуда знать?
Я смотрела на Лысовского и понимала, что он со мной играет. Как в детстве. Уговаривает меня всякими глупостями, чтобы я перестала требовать ещё одну порцию мороженого.
– Дядя Гриша, у меня вчера гостья была, – выдала я ему без обиняков. – Говорит, что сестра моя. Родная, по матери.
Григорий Филиппович смотрел на меня, не моргая, после чего в задумчивости хмыкнул.
– Даже так, – проговорил он. И тут же признал: – Быстро они подсуетились. Где нашли?
И хотя от его слов у меня перехватило дыхание, от волнения, я всеми силами постаралась сохранить спокойствие, и проговорила:
– Караулила меня, у городской квартиры.
– Видать, хваткая особа.
– Вся в мать? – догадалась я.
Лысовский вздохнул, на этот раз совершенно искренне.
– Марьяна, ты пойми, отец же не просто так от тебя правду скрыл.
Я обстоятельно кивнула.
– Понимаю. Что не просто так. Но это, знаете ли, не фантики какие-нибудь. Это моя мать. Живая женщина. А папа её похоронил.
Лысовский откинулся на спинку стула, молчал. То меня разглядывал, то тоже на озеро смотрел. Думал. А я ему не мешала.
– Всё это было, конечно, ожидаемо, – проговорил, наконец, Лысовский. – Что она объявится. Но там, Марьяна, история некрасивая вышла. Что тут скрывать. Банальная, но некрасивая.
– Расскажите, – попросила я. – Я пыталась найти ответ в бумагах отца, но там ничего об этом нет. Да и вряд ли я что-то пойму, даже если найду бумаги о разводе, или что-то подобное.
