вытащил на ходу из портфеля тетрадь и, остановившись, быстро написал: «Дорогие ребята, пионерская организация…» Дальше у меня почему-то не пошло, хотя сама находка показалась мне блестящей. И, не в силах сдержать радость, я побежал домой, чтобы рассказать обо всем маме.
Дверь мне открыла Полина Харитоньевна.
С тех пор как я ее спас от неминуемой смерти, она зачастила к нам: пьет с нами чай или обедает. Ей нравилось, что из наших окон хорошо видно, кто куда пошел, кто что понес, кто как одет. Мама ее жалела и говорила, что в ней, в Полине Харитоньевне, сильны пережитки прошлого, что она из буржуазной среды. Конечно, ей ведь восемьдесят лет.
Вид у Полины Харитоньевны был испуганный, особенно в этом странном салопе, который она натянула на себя. А в тот момент, когда она открыла дверь, меня как раз снова посетило вдохновение, и я выпалил ей прямо в лицо продолжение своей речи.
– «Дорогие ребята! – крикнул я торжественно-торжественно. Я теперь начинал понимать Нину. – Пионерская организация, известная своим благородством…»
– Что-нибудь случилось? – спросила Полина Харитоньевна, отступая.
– Случилось, – ответил я.
– Что? – Полина Харитоньевна всего боялась.
– Меня назначили вожатым! – крикнул я и пролетел мимо нее в комнату, чтобы записать продолжение речи. Она вошла следом за мной:
– Вожатым? Тебя?
Я вырвал листок из тетради и быстро стал записывать речь.
– В первый класс «А», – ответил я.
– Ну, что ж, Бока, теперь ты должен будешь показывать пример другим.
– Не называйте меня больше Бокой, – попросил я, – я уже не маленький.
– Хорошо, – согласилась Полина Харитоньевна. – Может быть, пообедаешь?
– Нет, – твердо ответил я, – я буду сочинять речь… и развивать силу воли. Волевой человек может добиться чего угодно.
Я склонился к столу, потому что почувствовал, что меня опять осенило.
В это время хлопнула входная дверь. Пришла мама. Я выскочил ей навстречу.
– Мама! – закричал я. – У меня хорошая новость!
– Тише, тише, не кричи так, – попросила она.
– Меня назначили вожатым в первый класс, – с ходу перешел я на шепот.
Мама скептически поджала губы. До чего же все-таки взрослые скучный народ! Я думал, она закачается или хотя бы улыбнется. Ну ничего, когда она узнает, какие я задумал дела, поверит в меня.
– Только не называй меня больше Бокой, – предупредил я и удалился в свою комнату.
Речь была написана, и теперь, нежно разглаживая эту драгоценную бумагу, я учил ее наизусть.
– «Дорогие ребята! Пионерская организация, известная своими славными делами, прислала меня к вам, нашим младшим товарищам…»
Я перестал читать, подкрался к двери и приложил ухо к замочной скважине, чтобы послушать, что обо мне говорят мама и Полина Харитоньевна.
– Неужели
