ладно, – заключил Самсонов. – На! – передал он поручную подьячему.
Тот взял её и небрежно бросил в кучу таких же поручных, навалом валявшихся в деревянном ящике, обтянутом железными полосами и с петлями для замков.
Подьячий сообщил им, после того как выдал жалованье, что им отвели место в Спасской слободке, на берегу Которосли, сразу за стеной. Справился: найдут ли сами или объяснить где это.
– Не надо. Найдём, – отмахнулся Яков от услужливого подьячего.
Так, помогать с разъяснением, и чтобы вновь прибывавшие служилые чувствовали заботу о них земской власти, требовал от подьячих Минин. А они уже узнали характер этого посадского мужика. Не всякого назовешь крутым, по сравнению с ним-то.
В Ярославле они, смоленские, попали на дворы посада, что раскинулся у речки Которосли, на её низменном пойменном берегу. Рядом с их дворами, на площади, стояла церковка Богоявления, деревянная, рубленная в охряпку, но аккуратненько. Со стороны она гляделась приятно, точно молодица в расцвете лет. Рядом с ней, на звоннице, висели колокола весом пуда в три.
Город стоял на правом, высоком, берегу Волги. При нём был посад. Расширяясь от крепости по этому же берегу Волги, посад упёрся в устье речки Которосль. Но затем он, как будто опасаясь переступить эту речку, с чего-то стал расширяться вдоль её берега, пополз вверх по ней.
И вот тут-то, в этом посаде, на берегу этой речки Которосль, довольно далеко от её устья, поселили их, смоленских.
Им, смоленским, каждый день говорили, что вот, мол, скоро выступим к Москве. И они, не особенно устраиваясь, жили по-походному, готовые сняться с места в любой момент. Но вот прошла неделя, а никакой команды выступать не было. Прошёл месяц – всё то же. Но теперь даже до них, простых служилых дошло, что наверху не всё в порядке: из-за чего-то дерутся.
Тот же Кузьма опять столкнулся с толстосумами и здесь, в Ярославле. Он собрал их в приказной избе, объявил о сборе пятой деньги.
Первыми возмутились здешние богатые гости – Лыткин и Никитников.
– Приказчики уже внесли нашу долю в казну ополчения, ещё в Нижнем! – заявили они. – И кто ты такой?! – прямо в лицо спросили они Минина. – Чтобы требовать с нас!
Перед ними был свой – торговый мужик, такой же, как и они. И он собирался взять власть над ними, над их нажитым добром, их кошельками. И не где-нибудь, а в их же родном городе.
– Выборный человек Кузьма Минин! – резко бросил он им.
Он обозлился. Эти прижимистые мужики были ненавистны ему. Хотя ещё совсем недавно он сам был таким же, как они: считал каждую копейку, дрожал над ней.
– Ну, скряги, держитесь! – вырвалось у него. – Сейчас устрою вам развесёлую жизнь! И небо покажется в овчинку! Вот ты, Лыткин! – ткнул он своей усохшей рукой в сторону того, зная уже его и его доход. – Имеешь дело не менее трёх тысяч доходом! И с тебя, на нужды ополчения, приходится пятая деньга!.. Вот и тащи сюда шестьсот рублей!
От
