тоже выступал, а затем, сидя в зале, оглядывая разгорячённые лица и слушая пылкие речи выступавших, невольно подумал: «Ведь всего каких-нибудь два года тому назад в Шкотове была организована первая ячейка РKCM, да и та в основном состояла из приезжих учителей – из шкотовцев в ней был я один, а теперь!.. Ведь это только делегаты, а сколько за ними стоит комсомольцев!»
По сведениям, приведённым Смагой, в районе имелось уже 30 ячеек РЛКСМ, в которых состояло около 800 комсомольцев. Кроме того, как подчеркивал секретарь райкома, за этот год выросла и смена комсомола – пионеры, которых уже тоже насчитывалось около 600 человек.
В своём докладе, между прочим, Смага сказал, что, если до сих пор райком работе с пионерами не мог уделять достаточно внимания, так как не было специального работника в аппарате, то теперь такая должность появилась, и на неё губкомом комсомола рекомендован товарищ Манштейн, ранее работавший секретарём комсомольской ячейки на Первой Речке. Смага рекомендовал включить его в число кандидатов будущего райкома РЛКСМ.
На конференции выступил с докладом об итогах ХIV партийной конференции заведующий агитпропом райкома РКП(б) Николай Васильевич Костромин. Он замещал недавно освобождённого от своей должности секретаря райкома Куклина, который оказался троцкистом и пытался провести в Шкотовском районе эту оппозиционную линию. Костромин подчеркнул необходимость борьбы с троцкистскими настроениями и высказываниями, он сказал, что в этой борьбе комсомольцы должны занимать первое место. Сказал он также, что вскоре состоится ХIV съезд РКП(б), который, несомненно, покончит с этим оппортунистическим течением.
Всё это, как, впрочем, и многое другое, услышанное Борисом Алёшкиным в докладах и выступлениях, для него оказалось новостью. К своему глубокому стыду, за время работы в Новонежине он мало занимался повышением своих политических знаний, а до этого их у него и вообще-то, можно сказать, не было. Теперь он чувствовал, что многие делегаты, не говоря уже о работниках райкома, в этом вопросе стоят гораздо выше него. Он очень плохо представлял себе, в чём заключается ошибочность линии Троцкого, почему этот человек, в начале революции очень часто упоминавшийся наравне с Лениным, вдруг оказался злейшим врагом дела последнего. Ещё меньше он представлял себе, в чём заключаются ошибки Зиновьева, Каменева и других, о которых говорил в своём докладе Костромин.
Конечно, о своих раздумьях Борис никому не сказал, но в душе решил, что он, как активный комсомолец, всё это должен не только повторять за докладчиками, но обязательно самому изучить корни этих ошибок, понять их сущность, а как это сделать, пока себе не представлял. Вряд ли мы ошибёмся, если скажем, что в то время в таком положении очутился не только он, но и многие комсомольцы, и даже члены партии.
На этой конференции Борис Алёшкин был избран в бюро райкома РЛКСМ. Это ещё больше укрепило его в стремлении лучше понять ошибки врагов генеральной линии партии. В один из перерывов
