– короче, настала тишина в конце концов. И с тех пор, в общем-то, все так и стоит без движения… только деревья растут на крыше – вон видишь, сейчас голые, но летом позеленеют обязательно… их сверху птички удобряют… лет через семьдесят здесь будет город-сад…
– И что: никак нельзя достроить?
– Не-а… мне строители рассказывали – проще все снести и строить заново что-нибудь более подходящее… там будто бы так: если лет пять такое чудо простоит без отопления – то все, уже небезопасно, все проржавело и может рухнуть в любой момент… а может и не рухнуть – никто не знает заранее… да и кому сейчас нужна гостиница по советскому проекту восьмидесятых годов?
Вскинув брови, Ксения кивает одобрительно.
– Понятно все с этим…
Затем вдруг оборачивается ко мне и теперь глядит прямо в глаза, чуть склонив голову набок:
– Так ты о чем хотел поговорить-то? Я, если честно, не поняла ни черта… утром по телефону как-то очень эмоционально… но туманно… чем я могу тебя спасти?
– Спасти?..
– Ну ты же сам тогда сказал это слово… «спасти»… «надо встретиться, чтоб ты меня спасла»… вот встретились… начинаю спасать… скажи только, от чего…
Славная, спокойная, взрослая женщина. Как же мне тебя не хватало последние месяцы!
– Видишь ли… (Я правда, не понимаю, с чего начать.) Со мной что-то такое… неладное… В общем, знаешь, что – пожалуйста, протяни ко мне руку… вот, так… а теперь потрогай сюда… да, прямо в куртку… сильнее… ага…
– И что?
– Ну вот что там, а? Как тебе кажется?
– Как – что?.. Там – ты… грудная клетка… не знаю…
– Отлично!
– Что отлично?
– То, что я есть и занимаю объем.
– Да. И немалый. А, что были сомнения?
– Ну, да. Такое чувство… словно бы меня уже и нет… как бы умер… и только дух, освобожденный от телесных пут, с усталым любопытством глядит на все и даже ходит порой на работу…
– А! Ясно! Это «потеря себя» называется, милый дружок. Обыкновенная вещь, чего там. Со всяким случается, не тушуйся… считай, нормально для твоего возраста…
– Да я ж и не претендую… Просто, это… как бы сказать…
– …паршиво, да?
– Угу. Паршиво. Но уже стало лучше: раз ты говоришь, что я не привидение… уже начала спасать…
– Вот и прекрасно. Рассказывай теперь, что стряслось…
................
И я стал рассказывать, как мог: про Карину со всеми ее закидонами, про осточертевшую работу, которая раз от разу повторяет одно и то же, многократно виденное уже и во всех смыслах пережитое; повторяет, заставляя чувствовать себя собачкой Павлова в лучшем случае, но чаще – автоматом по продаже чего-то наподобие железнодорожных билетов. Про личный круг общения, который как бы есть, но как бы и отсутствует
