им редко, одна я такая строптивая да упрямая. Глаза горят похотью, стволы наливаются силой. Нет-нет-нет, снова я им не дамся!
– Так что, Снегурка, давай ложись и ноги раздвигай, – говорит мне Благояр, а после моего грозного взгляда добавляет, одумавшись: – Красавица ты наша, березка стройная, луна светлоликая, солнышко ясное…
– Баба-яга против! Оставьте девушку в покое и покажите, где у вас умыться можно.
– Зачем оставлять? – не понимают опять эти две дубины. – Мы же только начали ублажать тебя.
– Как начали, так и закончили! – злюсь я, не понимая, как им еще объяснить, что со мной творится. – Дни у меня особенные, понятно? Нельзя меня ублажать. Ничего нельзя. В такие особенные дни женщину надо в покое оставить, а не совать ей…
– Так бы и сказала, Снегурка! – наконец доходит до Благояра. – Мы ж не какие-то звери.
Кривлюсь, одним взглядом говоря: «Да неужели?»
– Ты ложись, отдыхай, мы пойдем баньку тогда затопим, – говорит Савелий, слезая с печки. – Одежду тебе принесем чистую, тряпицы всякие. Ты ж не первая у нас такая, с особенными днями.
Прикрываю лицо ладонями. Опять двадцать пять! Не очень-то помогает то, что они постоянно про череду девиц, через них проходящих, рассказывают. Пусть они хороши в сексуальном плане, но с манерами полный швах! Учить их еще и учить, как за девушками ухаживать.
Но ничего, мне такая работа по плечу!
***
В какой-то момент я начинаю подозревать неладное. Проходит пара дней, и я замечаю некоторые странности, но как могу гоню от себя глупые мысли. Не в сказку же я попала, в самом деле!
Но то, как они говорят, что обсуждают, всё это навевает странные мысли.
– Слушай, Снегурка, а долго у тебя эти особенные дни длятся? – спрашивает Савелий за завтраком.
– Долго, – говорю со злорадством. – Не меньше недели.
– Может, тогда в ротик возьмешь? Долго ж неделю ждать! – возмущается он, выглядя таким несчастным и раздосадованным, что с трудом сдерживаю желание захихикать над его горем.
– Обойдешься, – лишь фыркаю я, взяв себя в руки. – Если невтерпеж, рука тебе в помощь.
– Эх, злая ты и вредная. Не таким должен быть подарок.
На это я лишь глаза закатываю и продолжаю есть то, происхождение которого знать не желаю. Главное, что вкусно. Завтрак сегодня готовил молчаливый Благояр. Яичница с мясной колбаской.
– Наш срок подходит к концу, – наверное, впервые за утро заговаривает он. – Нужно что-то решать. Остаемся или возвращаемся в Косогорье за своей наградой.
Ну вот опять эти непонятные разговорчики! Что за Косогорье, что за срок? И самое главное – какая такая награда?!
– Возвращаемся, – хмурится Савелий, уплетая свою порцию яичницы. – Надоело мне в лесу сидеть. И так пять лет потеряли ради этой награды.
– Не бузи, это лучше, чем горбатиться на каменоломне, – осаждает его брат. – Мы бы за всю жизнь столько
