косяк птиц. Они в судорожном порыве разлетелись в разные стороны. А он продолжал падать.
– Я ведь был в своей лаборатории, – пытался он вспомнить. – Что я делал? Ко мне никто не приходил. Они не могли придти раньше. И у меня был в запасе ещё один день, или ночь. Но я не спал. Я работал! Чёрт! Не помню больше. ДЫРЯВЫЙ ПАТЕФОН! – закричал он, что есть мощи.
Под ногами замечалось что-то большое, разряды со вспышками подсвечивали облако. Его несло к центру тёмной тучи.
– Этого ещё не хватало. Грозовая? – не успел он спросить себя, как моментально очутился внутри.
Ярко вспыхивая, хаотично со всех сторон, почти касаясь профессора, молнии пробегали над ним, пока он продолжал падать. Они ослепляли его, подсвечивая клубни серого тумана. Волосы мужчина начали намокать, покрываясь капельками влаги.
Окружающий воздух начал меняться. Курицын почувствовал падение температуры вокруг себя, ему стало холодно. Мурашки по всему телу и так не отпускали Михайловича, но теперь Сергей начал стучать зубами.
– Боже! В начале я начал сходить с ума, этот голос. А теперь это, – дрожал он от холода. – Когда эта туча закончится? Дырявый патефон! КОГДА?
Глава 5. Перерождение (часть 2)
Ещё несколько секунд, пребывая в грозовой тучи, вниз нёсся Сергей. Разбрасывая в стороны клубни серого облака, мужчина вылетел из него, и учёного моментально покрыло капельками пота. Тёплый воздух начал согревать тело Михайловича, выветривая остатки влаги с верхних облаков.
– Я что, не угодил Корпорации? – задумался профессор – И они меня выкинули из самолёта? – пытаясь нащупать ремни на своих плечах. – Или у меня есть… а где парашют? Где мой парашют? – продолжая охлопывать себя. – Нет? Как нет? Вот блин! Чёрт! Нет, нет, нет! Дырявый патефон! Как же так? – продолжая искать хоть что-то на своём сером халате. – Чёрт! Что за голос мне почудился? Это нервы! Дырявый патефон! Какая разница! Чёрт! Почему я стал чертыхаться? Дырявый патефон!
Постепенно белые облака стали редеть и начало прорисовываться что-то серо-тёмное. Новый страх овладевал мужчиной, вновь перекрывая дыхание.
– Ещё одно облако? Мне хана! За что они так? Я ведь был в лаборатории, да, в своей лаборатории. Сканировал… Чёрт! Вашу мать! Как я здесь очутился? Дырявый патефон! Почему я так ругаюсь? Ещё бы, я сейчас сдохну!
Белый туман под ногами продолжал редеть, и с каждой секундой начинали просматриваться симметричные очертания. Всё это уже не походило на очередное серое облако.
– Это не грозовая туча, – сказал он себе. – Это земля!
Летящему мужчине постепенно открывался вид на огромный мегаполис. Высокие строения заполняли весь обзор, который частично можно было рассмотреть через тучи. Строгие и длинные улицы, магистрали и взлётно-посадочные полосы, город невероятных размеров восхищал и пугал одновременно. Жить ему оставалось считанные минуты.
Михайловича охватил сильный страх, и с каждой новой секундой он только нарастал. Сердце начало колотиться, как ненормальное.
– Эй, голос ты готов был поспорить? – обратился Курицын. –
