о заложниках.
– Мы, дети джиннов, понимаем всё буквально, – едко усмехнулась золотокожая. Близнецы, примостившиеся рядом на подоконнике, неловко переглянулись. – И вообще, не тебе это решать! – Она перевела взгляд с Жиня на меня.
Теперь на меня смотрели все. Я понимала, что Жинь ждёт моего решительного «нет», и всё же колебалась.
Султан хочет натравить на нас весь город. Повесил уже третью девушку, а злодеями получаемся мы! Герои принцесс спасают и уж точно не выжидают в стороне, когда гибнут невинные. Люди скоро забудут, кто убийца, а запомнят лишь, что на виселицу их дочерей отправили по нашей вине. Конечно, смерть Лейлы не поможет выбраться из города, но хотя бы остановит жуткую череду убийств и не даст горожанам отвернуться от восстания, пока мы не освободим его главу.
Всё верно, только… каким же чудовищем надо быть, чтобы бросить к ногам отца безжизненное тело дочери?
Ответить я не успела: дверь в комнату Лейлы скрипнула, и на пороге появился Тамид со священной книгой под мышкой.
– Ну как? – спросила я без особой надежды, но в глубине души радуясь отсрочке.
– Пока ничего, но… – Он помялся, опустив взгляд, словно в страхе от того, что собирался сказать. – Мне пришло в голову, как заставить её заговорить.
– Пригрозить смертью? – скривилась Хала. – Не поможет. Она не раз давала понять, что не боится… во всяком случае, ей так кажется. – Золотокожая выразительно глянула на меня.
– Нет, – возразил Тамид, – кое-что она всё-таки боится потерять. То, что ценит больше всего на свете. – Он помолчал, хорошо зная, как важен его совет сейчас, когда ничего другого не остаётся. Повернулся к Хале: – Тот, кто забрал твои пальцы… Ты правда сделала с ним то, о чём говорят?
Даже я никогда не решалась спрашивать её об этом. Мало кому из демджи нравится рассказывать о своём прошлом: слишком тяжко выживать в стране под властью чужеземцев, которые стремятся уничтожить таких, как ты. Да и без галанов детей с чудесными способностями вовсю продают в рабство и убивают. Золотокожая не была исключением. Из-за неё спятила родная мать, но ещё в лагере, когда он у нас был, ходили слухи, что Хала отомстила тому, кто отрезал и продал её пальцы. Она разбила его разум вдребезги и навсегда обрушила в пучину безумия.
Вот что имел в виду Тамид. Одно дело ‒ смерть, совсем другое – жизнь без разума, гордости Лейлы и главного достоинства, за которое её ценит султан. А что такое безумие, она прекрасно знает. Её собственная мать сошла с ума, когда строила и испытывала машину. А Лейла потом забрала разум у Айет, Мухны и Узмы, ревнивых, но безобидных жён султима Кадира, и скормила их жизненную искру своему зловещему механическому творению, готовясь запустить его в полную силу на огне убитого джинна.
Пускай принцесса и не страшится смерти, но стать бессмысленным животным с пустыми глазами она не захочет.
– Правда? – допытывался Тамид, пристально глядя на Халу.
Она задумчиво провела большим пальцем трёхпалой руки по золотым губам.
– Нет, – ответила
