всякое распространение наркотиков в периметре зоны, а без согласия «смотрящего» никто не имел права заниматься столь грязным делом, даже, казалось бы, с благословения непосредственного начальства. Когда Дымов впервые намекнул на возобновление нелегального сбыта, Осётр и вовсе пригрозил всеобщим лагерным бунтом с погромами, поджогами и сменой режима, чего полковнику крайне не желалось. А достроить дачу в двести квадратов из мраморных скандинавских блоков на семнадцати сотках элитного лесничего угодия – ну уж очень. Более того, губернатор области, депутат Законодательного собрания и несколько высших чинов, будучи соседями по элитному товариществу, уже неоднократно намекали, что полковнику Дымову следует быстрее закончить со строительством и не портить девственные виды лесного массива своим каменным недостроем. Иначе прокуратора может заинтересоваться мутной схемой с присвоением национальных богатств в пользу личного обогащения, а полковник и вовсе выйдет крайним. И обязательно вернётся к себе на зону, но уже в качестве осуждённого. Так что Дымов совершенно точно заинтересован, чтобы ситуация с наркотрафиком разрешилась в его пользу, дом достроился и полковник, наконец, зажил «по-человечески». И на пути к счастливой пенсии стоял лишь старый и весьма упёртый грузинский вор.
– Нет, будет так, как есть сейчас, что-нибудь ещё? – произнёс авторитет, вставая из кресла.
– Больше ничего. – полковник поджал губы от злости и выпучил карие глазки так, что на щеках и переносице проступили багровые пятна. Его голос предательски задрожал в отличие от оппонента, излагавшего мысли взвешенно и без суеты.
– Хорошо, что мы друг друга понимаем. Тогда подготовь машину на завтра, мне нужно до полного вечера отлучиться по делам. А как приеду, будем решать вопросы с ремонтом, верно?
– Конечно, Джавид, как скажешь. – ответил полковник, опуская взгляд в документы. Он ожидал совсем иного решения, ещё надеясь, что не дойдёт до крайних мер, но Осётр не оставлял другого выбора. Когда арестант отдалился от кабинета на приличное расстояние, Дымов с горечью выдохнул, набирая номер в мобильном телефоне. Спустя несколько гудков, мужчина вкрадчиво произнёс:
– Завтра утром – выезжает, к вечеру будет в городе, да… По конкретному месту точности нет, будем ждать дополнительной информации… Сопровождение? Их тоже «в расход», если угодно, так даже правдоподобней выйдет. Ну всё, отбой.
Закончив разговор, полковник Дымов с силой ударил кулаком по деревянной шкатулке с позолоченными вставками, простоявшей весь разговор на столе, опрокидывая подарок на замызганный узорчатый линолеум.
ИК – 13, камера 404, вечер того же дня.
Джавид Асатиани хоть и жил в отдельной камере, каждый вечер собирал близких арестантов, чтобы решать насущные вопросы, улаживать конфликты, да и попросту перекинуться парочкой житейских историй, дабы не отдаляться от людей. Среди прочих, вхожих в авторитетный дом, был Ко́да – русский паренёк, мотавший срок
