реакции Леопольда, спустила кресло-коляску на проезжую часть между двумя припаркованными машинами, чтобы объехать препятствие.
– Куда вы направляетесь? – крикнул нам вслед Леопольд.
Квинн тихо застонал.
– Мне очень жаль, – сказала я, покраснев от стыда. – Когда он возвращается с урока игры на гобое, всегда становится каким-то особенно странным. Может, что-то в голове переклинивает. Мне остаётся лишь извиниться перед тобой за него. Слóва «стыдветственность», смеси стыда и ответственности, не существует, но оно очень точно описывает, что я сейчас чувствую.
– Что ты можешь сделать, если твой брат такой придурок. – Кажется, Квинн захихикал, и у меня тут же отлегло от сердца. – Бедняга, наверное, поверил слухам о том, что мне удалили лобные доли.
– Он мой двоюродный брат, – уточнила я.
– Какая разница. У него есть все основания вести себя со мной самым мерзким образом. Когда-то мы с Лассе привязали его к стулу в школьной столовой, взяли кабель и протянули через ремень его штанов. Он заметил это только тогда, когда захотел встать. – Квинн снова захихикал.
– Нет, большая разница! – настаивала я. – Леопольд вовсе не мой родной брат, он брат Луизы, которая в параллельном с тобой классе. Они близнецы. И кстати, они учились с тобой в одном классе в младшей школе. Как ты их раньше не видел? Да уж, какая разница, кого толкать в куст крапивы.
Тем временем мы подошли к новой цветочной лавке. Я маневрировала в море жёлтых нарциссов, которые ряд за рядом заполняли тротуар.
Между этими рядами прохаживались две вороны. Они поднялись в воздух, как только мы подошли ближе.
– Конечно же я знаю, кто такая Луиза, – стал оправдываться Квинн. – Это та самая, с ямочками на щеках, которая всегда собирает деньги на подарки учителям и уже в десятом классе создала группу по планированию выпускного вечера. Когда мы ездили куда-нибудь всем классом, она всегда сдавала учителям тех, кто не успевал вернуться в свою комнату до десяти вечера. А ещё, когда мы были совсем маленькими, она почувствовала себя такой важной персоной, что как-то раз стёрла нашу с Лассе беговую дорожку, которую мы расчертили прямо здесь, на улице. Мы с Лассе тогда посадили её в пустой мусорный бак. – Квинн снова захихикал.
Я как-то совершенно забыла об этом случае с мусорным баком. Но сейчас он всплыл перед глазами, словно это случилось вчера.
– Ничего ты не знаешь, – возмущённо сказала я. – Это меня вы тогда посадили в мусорку. Теперь понимаешь, о чём я говорю!
– Так это ты постоянно смывала нашу беговую дорожку? Очень некруто с твоей стороны, Мар… э…
– Да нет же, ты идиот! Это была Луиза! – крикнула я. – Но в мусорный бак вы посадили меня!
Я словно снова вернулась в этот день, когда мне было семь лет, и чувствовала, что вот-вот лопну от злости. Я провела в этом мусорном баке совсем недолго, секунд, наверное, тридцать, но запах там был отвратительный.
– Ой, какая
