о мести – жестокой и беспощадной. Но какой?
Постепенно в голове созрел некий план. Для начала Роман Прокофьевич вслед за Белозёровым устремился в Париж, где уже не бывал давненько. Он был уверен, что выставка непременно провалится. Уж кто-кто, а французская публика с её тонким вкусом и стремлением к новизне не примет картины, созданные в классической манере. Убого! Скучно! Это вам не импрессионизм… Звездилов мечтал увидеть позор Белозёрова и великодушно, свысока, посочувствовать обескураженному обидчику. Тогда можно было бы считать, что месть состоялась.
Но вышло иначе. Выставка произвела фурор. Конечно, этому в известной мере способствовал скандал, устроенный бонапартистами на открытии, но всё же, всё же… Представляя торжество Белозёрова, Звездилов пил коньяк, не пьянея, и сходил с ума от ярости. Внутри всё клокотало – до головокружения, до потери чувств. Очередной успех, международное признание, восторг прессы… И кипельно-белый конь, на котором восседает Белозёров, будь он трижды проклят!
Гостиничный номер Звездилова был завален парижскими газетами, которым, кажется, нечего было публиковать, кроме заметок о выставке русской живописи. Некоторые из них поместили интервью с Белозёровым. Художник говорил о желании создать несколько полотен на французские темы. С этой целью он в ближайшие дни выезжает в провинцию, где будет писать средневековый замок и живописные виды близ коммуны Сен-При-Ла-Рош. Там и поживёт недели три…
– Стоп! – выкрикнул вдруг Звездилов.
Отбросив «Нувель де Пари», он залпом допил стакан. Рухнул в кресло. Рассудок, затуманенный ненавистью и спиртным, заработал – хаотично, лихорадочно. Белозёров хочет писать средневековый замок? Природные виды? Будет ему и замок, и природа…
Вызвав звонком портье, Звездилов попросил найти ему географический справочник Франции и расписание поездов. А ещё поручил отнести на почту телеграмму в Россию. В ней Роман Прокофьевич сообщал жене, что задержится в Париже ещё недели на две-три.
Выпроводив портье, Звездилов принялся укладывать вещи. Он был, как в тумане, и свои дальнейшие шаги пока представлял смутно. Однако с каждой минутой план действий складывался в голове всё четче…
А тем временем Белозёров со своей небольшой свитой, состоявшей из Фалалеева, Долгова и Марешаля, ехал в Ла-Рош.
Недолгое путешествие из Парижа прошло приятно. До Орлеана доехали первым классом, в удобном вагоне с мягкими креслами. На небольшой привокзальной площади, зажатой между плотно стоящими трёх-четырёхэтажными домами, заботой Марешаля их ожидал просторный экипаж, запряжённый парой гнедых лошадок. По старой гусарской привычке Сергей машинально оглядел их и остался доволен: коренастые, крепкие. В атаку на таких, вестимо, не поскачешь, но куда надо, довезут исправно. Тем более, по французским-то шоссе.
Наполеон в начале века накрыл империю превосходной дорожной сетью, что, впрочем, потом против
