разные стратегии игры на рынке акций. Из них один получает значительную прибыль, а девять других терпят ущерб (превышающий в сумме прибыль первого фонда). Затем я вывешиваю повсюду рекламу первого фонда: «Фонд Х заработал 300 процентов годовых! Вкладывайте деньги в фонд Х!», а остальные девять фондов закрываю. В результате у потенциальных инвесторов создается ложное впечатление, что фонд Х является особенно гениальным в зарабатывании денег. Хотя именно этот пример с фондом я придумал, исследования показывают, что за счет данного эффекта селекции (эффект выживших) рекламируемые доходы инвестиционных фондов в среднем завышены на 0,9 процента.
Из сказанного следует, что прогноз становится прогнозом не тогда, когда он был высказан, а тогда, когда он становится общеизвестным и общепризнанным. Поэтому претензии отдельных людей на то, что они «предсказали Интернет», являются безосновательными. Кроме того, если сравнить эти предсказания с тем, что мы имеем, мы увидим, что считать их предсказаниями можно с огромной натяжкой. Интернет вовсе не является всемирной библиотекой, наоборот, поступление в него книг ограничено правилами копирайта. Однако он является средой для общения, блогов, ботнетов и всего того, что нельзя было даже предположить до его появления. Чем точнее предсказания будущего, тем менее они вероятны. Легко предсказать «всемирный информаторий», однако гораздо меньше шансов угадать его точное имя – Интернет.
Особая трудность предсказания глобальной катастрофы состоит в том, что она является не тенденцией и закономерным процессом, как, скажем, рост народонаселения и закон Мура, а однократным событием, которое может произойти или не произойти. Она может произойти, даже если вероятность крайне мала, и не произойти вопреки очень большой своей вероятности. Когда она произойдет, некому будет судить о вероятности. Если это событие будет длительным (например, подлет огромного астероида или распространение заразы), то люди до самого конца не будут знать, происходит ли окончательная катастрофа, или кто-то выживет. Таким образом, глобальная катастрофа непостижима – ни при каких обстоятельствах не будет никого, кто будет знать, что она произошла. (Как в стихах Егора Летова: «Когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг».)
Другим способом осознать ограниченность наших знаний о будущем и познакомиться с его непостижимостью является исследование предсказаний, сделанных в прошлом, что именуется «палеофутурологией». Основное впечатление от старинных картин будущего, рассказов и даже научных прогнозов – насколько не похоже это на настоящее. Например, открытки XIX века, изображающие будущие летательные аппараты. При этом есть ощущение однородности всех этих прошлых образов будущего – и однородности причин того, что они не стали реальными предвидениями. Иначе говоря, изучение прошлых попыток предсказать будущее дает нам знание о некоторых систематических ошибках, которые люди совершают, пытаясь осуществить предвидение.
