нравилась. Я закрыл глаза и глубоко, как у доктора на приёме, полной грудью вдохнул в себя наполненный терпкими лесными ароматами воздух. Ну а что, такой лесной воздух лечит получше нынешних врачей! Стоял бы так и стоял, в последнее время не часто мне вот так вот удаётся лесным воздухом подышать, дела всё больше в городе удерживают.
Полтора часа быстрого хода вывели меня на вершину холма, с одной стороны которого образовалась полянка, местами заросшая густым кустарником. Эта поляна и позволила полюбоваться раскинувшейся вокруг ершистой поверхностью весенней тайги, тёмный цвет лапника которой начал разбавляться светлой зеленью молодой листвы. Я ещё раз с удовольствием втянул в себя воздух и открыл глаза. Ладно, пора начинать работать, тем более, что моя работа уже минут пять как сама вышла на меня и теперь рассматривала мою персону, притаившись за кустами.
– Давай, дед, вылезай-ка ты из этих кустов, – пробормотал я себе под нос. – Познакомимся, за жизнь нашу поговорим.
Казалось бы, с такого расстояния разобрать моё бормотание было невозможно, но леший услышал. В кустах, находящихся в десятке метров от меня, началась какая-то возня, а потом раздался неприятный скрипучий голос:
– Сейчас, сейчас ужо выйду! Познакомимся, голубь ясный. Обязательно познакомимся!
Я усмехнулся: «Конечно, выйдешь! Куда же ты денешься? Сапоги вот сейчас на свои ножищи напялишь, спрячешь огромные когтистые ступни, чтобы они тебя раньше времени не выдали, и выйдешь. Прёт тебе, дед, в последнее время! Добыча, можно сказать, сама тебя находит».
Это был обычный леший, можно сказать, стандартный. Росточком метр двадцать, не больше. Маленькое, сморщенное, как кишмиш, личико и растрёпанная рыжая борода с запутавшимися в ней прошлогодними травинами. Одет в старый драный ватник, подвязанный верёвкой, и замызганные холщовые штаны, которые давно стали чёрными, утратив свой естественный цвет. И, конечно, кульминация всего этого безобразия – огромные, наверное, не меньше пятьдесят шестого размера кирзовые сапоги, которые смотрелись на этом мелком создании совершенно по-идиотски. Меня, кстати, всегда волновал вопрос: где они берут обувку такого размера? Ответа не находил!
Нелепо перебирая сапожищами, как пловец ластами на берегу, леший не торопясь направился ко мне, и чем ближе он подходил, тем выше задиралась его лохматая головёнка и тем большая растерянность проступала в его маленьких голубеньких глазках. Его оторопь вообще-то можно понять: во мне было добрых два метра роста, и он не дотягивался мне до глаз, росточка у него не хватало. А ему именно мои глаза и нужны были. Так уж сложилось: чтобы забрать жизненную силу у человека, это создание должно было добраться до его мозга через глаза.
Через глаза человек воспринимает большую часть информации о нашем мире, значит, и путь должен быть только таким.
– Что, дед, проблемка, как я вижу, у тебя возникла, – процедил я. – Мелковат ты оказался…
– Ты… голубь… откуда такой… прыткай… взялся? – протянул леший и осмотрелся, словно опасаясь, что из леса
