который не дает прохода молоденькой, красивой няне – таких историй полным-полно.
Я несколько раз кокетливо взмахиваю ресницами:
– А, так ты считаешь, я красивая?
– Конечно, ты красивая. И ты молодая – тебе всего двадцать пять.
Я демонстративно закатываю глаза:
– Слушай, я ценю то, что ты за меня беспокоишься, но мне кажется, ты немного сгущаешь краски.
Однако Джонатан не успокаивается.
– Послушай, разве тебе не кажется, что дополнительные деньги будут очень кстати? – спрашиваю я. – С этим ведь ты не будешь спорить, не так ли?
Джонатан отводит глаза, и его брови сходятся к переносице.
– Да, дополнительные деньги нам сейчас не помешают – они действительно нужны, в этом нет сомнения, – говорит он и умолкает. Я знаю, что в этот момент он думает о наших долгах. О стопке конвертов с ярко-красными печатями «Просрочено», которая лежит на стойке в прихожей. О нашей свадьбе, которую мы хотели бы устроить в этом году, если только у нас будут на это средства. О том, что нам постоянно приходится жить от зарплаты до зарплаты.
Мы какое-то время молчим. Я задумчиво покусываю нижнюю губу, а Джонатан еще раз перечитывает текст листовки с объявлением.
– Ты в самом деле готова работать на двух работах? – спрашивает он через некоторое время.
– Думаю, у меня нет выбора.
– Знаешь, я ведь тоже мог бы найти вторую работу.
Я сжимаю локоть Джонатана и ощущаю в груди теплую волну – мне понятно, что он на самом деле сделал бы это в мгновение ока, если бы у него была такая возможность. Но он уже работает в «Очаге» и берет на себя больше смен, чем кто бы то ни было, и готов при случае взвалить на себя еще больше обязанностей. Нет, говорю я сама себе, еще об одной работе для Джонатана и речи быть не может. Это я должна поднапрячься. Он не обязан оплачивать мои счета и вытаскивать нас обоих из долговой ямы. Передо мной уже не раз вставал вопрос о банкротстве. Вероятность такого развития события на сегодняшний день очень высока, и может случиться так, что совсем скоро это окажется неизбежным, поскольку другие варианты станут для меня невозможными. Подумав об этом, я невольно вздрагиваю. Честно говоря, в те моменты, когда Джонатан не смотрит на меня, я кусаю губы, чтобы не заплакать. Мне не хочется, чтобы он запаниковал еще больше – этого лучше избегать.
Джонатан толкает меня плечом.
– А ты не хочешь вернуться к учебе? – спрашивает он.
Я напрягаю мышцы и вжимаюсь в подушку.
– Да, конечно. Мы оба этого хотим. Но мы не говорим на эту тему, и ты это знаешь.
Джонатан приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но не произносит ни слова. Этот спор он уже проигрывал множество раз. Мы не можем позволить себе обучение. Если трезво смотреть на вещи, правда состоит в том, что, живя в Нью-Йорке, мы, хотя и крутимся как белки в колесе, с трудом покрываем расходы на аренду жилья, оплату коммунальных услуг и покупку продуктов – и это все.
Хотя я и была близка к получению диплома, путь к которому начала несколько лет
