разговору пассажиров.
Знать о том, зачем прославленный, могущественный маг-император Олег посылал на другой континент одного из своих ближайших доверенных людей, не должны были даже многие высшие сановники Пскова и уж тем более погонщик рабов на окраине Тарпеции.
– С вас пятнадцать солигров, – подошёл к Лешику капитан их десятивёсельного судёнышка. – Лучше хадонскими. Если другими, то на треть больше.
– Разве за служанку мы должны платить столько же, сколько и за себя? – возмутилась Прила. Потомственная дворянка хорошо вошла в роль прижимистой торговки. – Капитан сказал, что по пять солигров с человека. А рабыня разве тоже считается?
Цернец с насмешкой посмотрел на пассажирку.
– Ваш капитан не совсем был точен, – пояснил он. – Не с человека, а с тела. А уж королю оно принадлежит или слуге, живое или мёртвое, мне всё равно. Я вес перевожу, а не сословие.
– Вот, возьми, капитан, – псковский генерал протянул две медные монеты сааронской чеканки номиналом по десять солигров. – Хадонских, увы, нет.
До причала шлюп довёз пассажиров менее чем за четверть гонга. Или склянок, поправил себя Лешик. И на Алернии, и на Тарпеции время отбивалось бронзовыми цилиндрами со зданий городских ратуш или поселковых управ, где специальные служки круглосуточно отслеживали его по положению светил и песочным часам. Однако при однотипном звуке ударов о металл, на разных континентах время обозначали по-разному. На Тарпеции – склянками.
Кроме псковских аристократов, на берег вышли трое растинских торговцев, жена и сын одного из них, а также четверо путешественников с «Огонька», однотипного с «Любимой Гетой» корабля каравана.
– Ты уже знаешь, где остановишься? – спросил знакомый торговец из соседней дорогой каюты. – Рекомендую «Звезду Церна».
– Спасибо, Жотнир, – поблагодарил Лешик. – Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом.
– Тебе в банк не нужно? А то пошли с нами на Ростовщическую. Мы потом в «Звезду» оттуда. Покажу дорогу.
Сосед Лешика по каютам был хорошим мужиком, но невыносимым. Его неуёмная болтливость и постоянное стремление навязать беседу достали генерала имперской безопасности намного хуже океанской качки.
– Нужно, но я туда лишь завтра собираюсь, – подавив раздражение, ответил Лешик. – Сегодня мы хотим помыться наконец-то в нормальных термах и отдохнуть. Не терпится уже. – Он посмотрел на жену, которая явно нравилась Жотниру и была ещё одной причиной, почему растинец пристал к соседям, выражаясь словами государя, как банный лист к заднице. – А проводники вон стоят, – граф кивнул на ряды носилок, портшезов и паланкинов различной вместимости.
В портовых городах бедняки часто брались за работу, больше подобающую рабам. Лешик быстро сговорился с четвёркой носильщиков – отцом семейства и его тремя сыновьями, хозяевами пошарпанного, но крепкого портшеза, и Прила быстро забралась внутрь этого транспорта.
