– он задумчиво постучал пальцами по губам. А у него очень сильные руки… Очень. – У вас кончики ушей порозовели. Замерзли?
Проклятье! Я сложила губы колечком и медленно выпустила воздух. Уффф… Жарковато стало.
– Вы, кстати, и сами могли отойти тогда с прохода. В книжном, – напомнила хитанцу, расстегивая молнию на воротнике.
Душно тут, в коридорах этих. Совсем не проветривают.
– Мне стало любопытно, как долго вы сможете кашлять. Хотя, едва вы открыли рот, подумалось, что лучше бы вы ограничились «кхе-кхе»… – признался тот, тоже распахивая форменный удлиненный пиджак.
Он у него красивый был, чем-то напоминал маг-гвардейский парадный мундир. С золотой витиеватой эмблемой на груди и гладкими сине-золотыми пуговицами. Только сшит был явно из более дорогой и приятной ткани и длиной доходил до… до середины бедер, в общем. Которые к линяющим гхаррам не имели никакого отношения!
– Вы всегда наряжаетесь, как на смотр Ее Величества? – выдохнула растерянно, чувствуя себя в своих брючках той еще деревенской замарашкой.
Его челюсть дернулась, как от судороги, и плотно сжалась. А я ведь не имела в виду ничего дурного. Даже про королевские юбки не собиралась шутить. Просто мастер проклятий выглядел так, словно на парад собирался. А какие в Анжаре могут быть парады?
– Я взял с собой мало вещей. Не предполагал, что придется так задержаться, – с укором проворчал Рэдхэйвен и пояснил: – Керроу выдернул меня с одного приема. Туда принято приходить в соответствующей одежде.
Я проморгалась, подумывая, как бы так украдкой себя ущипнуть. Не ожидала, что он всерьез что-то объяснять начнет. Кому? Малознакомой третьекурснице?
А он, оказывается, вполне обычно говорить умеет. Без этого надменного хитанского тона, словно его от всего вокруг подташнивает.
– Почему вы мне это объясняете? – потрясла головой.
– Вы спросили, – королевский мастер сощурился пытливо, словно в душу заглянуть пытался. – Вам не стоит подходить близко к экрану, он здесь не для красоты. Эйвелин.
Я дернулась от звука своего имени и резко застегнула кофту до самого подбородка. Так он его произнес – вкрадчиво, бархатно, с хрипотцой – словно владел какой-то тайной. И от этого ощущения по лопаткам полз озноб.
Я скользнула глазами по его щеке, покрытой щетиной. Тоже зачем-то прищурилась. Наверное, чтобы царапину лучше рассмотреть, что тянулась от его уха до подбородка, прикрываясь черными волосками. А чуть за ней, ближе к шее, мне померещился красноватый след от укуса. Боги Эррена… На него тоже ночью кто-то напал и синяков наставил?
– Как ваше здоровье? – вернул меня в реальность пострадавший, потирая ушибленный нос.
И столько любопытства плескалось на черных донцах зрачков, что захотелось выкрикнуть: «Да помню я вас! До сих пор синяки кое с каких мест не сошли!»
Но вместо этого я скосила взгляд на беззастенчиво сверкавшие пуговицы его пиджака и зажмурилась.
