если он опустился на самое дно и начал употреблять наркотики. Он – моя единственная семья. Все, что от неё осталось. Мысленно попросив у отца помощи, закрыл глаза, вспоминая день похорон. Стоя у могилы, я пообещал, что позабочусь о брате, но сегодня, спустя почти пять лет, я понимаю, что проиграл и не сдержал данное слово. Все катится к чертям. Рома своими же руками закапыввет себя и своё будущее в яму. Если с ним что-то случится, я никогда себе не прощу.
– Мы не обсудили главное. Вчера у тебя состоялась очередная встреча. Какой результат на этот раз? – мой друг вывел меня из задумчивости.
Я не сразу понял о чем он говорит. Моя вчерашняя встреча с федералом подвела черту в истории поиска убийцы моего отца. Он был застрелен на одной из заправок на выезде из города вместе с моей мачехой. Ее убрали, как свидетельницу. Если бы она не поехала с ним в этот день, то осталась бы жива, у Ромы была бы мать. Возможно, она помогла бы ему пережить боль от потери отца и не дала пойти по кривой дорожке. Хотя о чем я говорю, эту женщину интересовала лишь она сама и её пустоголовые подружки.
– То, что я скажу, тебе не понравится, – ответил я, протянув ему толстую папку, которую получил от ФСБ.
Никита тут же раскрыл ее, вчитываясь в содержание. Я встал, взял оставленную Саней бутылку и налил себе ещё виски. День только начался, а голова уже раскалывалась от обилия проблем. Через несколько минут Никита наконец оторвался от документов и посмотрел на меня с нескрываемым ужасом.
– И что ты собираешься делать с этим? – спросил он, кидая папку на мой стол словно та отправлена.
– Не знаю. Нам нужно все обдумать, – это все, что я мог сказать.
– Ты уверен в информации, которую получил?
Судя по моему взгляду и сжатым губам, он понял, что со мной лучше не спорить и не задавать глупых вопросов.
– Блять! – крикнул он. – Я был рядом с тобой столько лет, всегда шёл за тобой и поддерживал во всём. Черт, мы прошли через ад, когда были в Сирии, но здесь…
Сейчас не то время и не та страна. Мы не можем просто так, безнаказанно проломить башку чиновнику такого уровня, даже если он последняя гнида.
– Ты закончил? – спросил я ровным тоном. – Мне не нравится твоя истерика, ведёшь себя как психованная девка. Никто не говорит об убийстве. Тем более ему не известно то, что известно нам. Это даёт нам преимущество. Я обязательно придумаю план, как уничтожить его и не раскрыть себя в процессе. И когда он лишится всего, что ему дорого, я прирежу ублюдка, как чёртову свинью. Вот тогда я успокоюсь. Мы сделаем все чисто и без свидетелей.
– Эта ненависть ни к чему хорошему не приведёт.
– Это не ненависть, это месть.
– Не вижу разницы.
– А разница в том, что, если бы я любил своего отца, я бы ненавидел его убийцу всей душой, но у меня ее нет, ты же знаешь.
Мой друг, которого я знал столько лет, лишь покачал головой. Он ничего не сказал, зная, что спорить со мной бесполезно, если я что-то решил. Но, спустя
