style="font-size:15px;"> – «Столько» – это три года.
– Пусть только три. Давай!
Я не устоял, и мы выпили по две стопки, закусив дольками апельсина, обмакнутыми в смесь сахара и корицы.
– Как тебе мексиканское пойло? – спросил Михаил после первой.
– Нормальное. Что-то вроде хорошего самогона, настоянного на мускатном орехе.
– А ты отказывался!
– Вот смотри, – сказал я по окончании возлияния. – Машина с убийцами оказалась у «Магнолии» в тот самый момент, когда Филипп Никитич вышел на крыльцо. Значит, они ждали, и их кто-то предупредил, и скорее всего из ресторанной обслуги.
– Да знаем мы, думали об этом. Подозревали двух официантов. Один по фамилии Гречаев, второй – Лямзиков.
– И?
– Наши втроём отправились к Гречаеву домой, хотели без лишних глаз поговорить по душам. Пришли, открыли дверь отмычкой, а он голый лежит в ванне и не дышит, захлебнулся водой.
– Понятно. А со вторым?
– Ничего пока. Не разобрались до конца. Снимать же голову с неповинного человека… сам знаешь. Однако не исключаем, что он был на крючке у Гречаева и как-то подначален ему, есть некоторые соображения. Ограничиваемся тем, что держим в информационном вакууме, так сказать. И потихоньку наблюдаем. В общем, не трогаем. Может, пригодится ещё. Чтобы какое-нибудь фуфло через него Окуневу впарить.
– А если он не при делах?
– Скорее всего, причастен. Почти уверены. Если не разобрались, то только в деталях.
– Долго разбираетесь, времени-то прошло сколько!
Михаил скорчил кислую мину и сказал:
– Знаешь, не в этом дело. Говорю, держим на всякий случай для возможной дезинформации противника. Усёк?
– Уяснил.
– Ещё по охапочке?
– Нет, хватит, у меня дела ещё сегодня.
Во второй половине дня я с телефона администратора гостиницы «Таверна Кэт» позвонил своему другу Петру Вешину.
– Здравствуй, Петя! – сказал я, немного напрягаясь от волнения.
– Кто говорит? – спросил он, не узнав меня по голосу.
– Помнишь суп из иван-чая? – произнёс я в ответ. Этот суп мы варили дня за три до прибытия в Салымовку, деревеньку, в которой отсиживались первое время после побега у его тётушки Дарьи Михайловны.
– Вас понял, – сказал Пётр. Мне показалось, что он там, на той стороне эфира поперхнулся. – Сегодня на нашем месте в то же время, как раньше.
И мы встретились. В вечерних сумерках, на крохотной полянке, окружённой узколистным лохом, рядом с берегом Ольмы, где в былые поры уединялись иногда для секретных разговоров. Встретились я, Пётр и его двоюродный брат Юрий Самойлов, сын Дарьи Михайловны, – наша троица, как мы иногда называли себя.
Соединяла нас не только дружба, но и общие дела, в числе которых были упомянутые выше изъятия миллиардных
