Окажись я пару лет назад в подобной ситуации, я, старающийся найти во всем свои плюсы, с улыбкой полоумного ответил бы, что все дело в сладкой ностальгии по беззаботному отрочеству, неотъемлемой частью которого являлись частые поездки на автобусе от моего дома до центральных парков и скверов. По воспоминаниям, вояжи сопровождались вонью от потных людей с озлобленными физиономиями, которые будто никогда не выбираются из одного и того же автобуса годами, словно там они и были зачаты, а цель их жизни – кататься по кругу будто белки в колесе, не давая случайным пассажирам чувствовать чрезмерный комфорт. Быть может, иногда их выпускают на волю на пару минут точно по календарю – для смены одежды, подобающей нужному времени года, дабы летом быть недовольными и покрытыми испариной настолько, чтобы не падать в обморок от смрада и теплового удара, а зимой – промерзшими, но не околевшими, и всё такими же недовольными. Но, успев зачерстветь и поубавить оптимистичный пыл, на сегодняшний день я отвечу прозаичнее – если бы вчера я отказался от ненужной бутылки вина, что продолжает напоминать о себе похмельем, то сегодня под моей пятой точкой было бы кожаное сиденье Kia Rio, а не оголившийся из-под разорванной в клочья ткани пластик.
К автобусному остановочному павильону подходит пара. Я, разлегшийся на лавочке под козырьком подобно бездомному, начинаю прислушиваться к разговору. Ругань. Скрытые от глаз предплечьем, покоящимся на моем лице от слепящего солнца, бранящиеся, судя по их голосам, все ближе и ближе. Свесив руку и щурясь от лучей и криков, что совместно наносят по моей голове удары, отдающиеся тупой болью в висках, я привстаю со своей общественной лежанки и устраиваюсь на ней так, как это принято у большинства горожан.
Новоприбывшими оказываются мужчина и женщина средних лет. Она – обвешанная пакетами, в оголяющем пузо топике со стразами и леггинсах, трещащих на бедрах по швам; он – с бутылкой пива, в замусоленной майке и штанах с лампасами. Стараясь не прыснуть от комичной картины, я вслушиваюсь в их разговор на повышенных тонах.
– …Да я батрачил всю неделю и не могу выпить?
– Ты уже пьешь как свинья второй день.
– А ты выглядишь как свинья, я же молчу…
Последняя фраза скатывает диалог в истошный гвалт, схожий с тем, что мне доводилось слышать из телевизора в далеком детстве при просмотре телепрограммы на National Geographic, посвященной быту ревунов. Смех сквозь слезы – голова раскалывается все сильнее, и к моей отраде пара не планирует останавливаться, все увеличивая децибелы в своем выступлении. Нащупав наушники в кармане, я затыкаю себе уши, молясь, чтобы моя музыка смогла переглушить говорливую чету. Запустив плейлист на телефоне, я обращаю внимание на табло. Двойка придет в 19:05. Сверяюсь со временем – еще две минуты для концерта двух влюбленных, что продолжают обсуждать, кто же таки больше похож на свинью. Музыкальной подложкой для их концерта выступила «Happy Families», от чего сдерживать смех становится крайне затруднительным испытанием.
Супруги, не обращая внимания на мое присутствие, шествуют в сторону скамьи. Ни на секунду не прекращая обоюдного обмена оскорблениями, они усаживаются по обе стороны от моего несчастного тела, от чего оно оказывается зажатым в тиски между двух противоборствующих сторон. В воздухе повисает аромат из смеси едкого парфюма и дешевого пойла – вкупе с моим похмельем к моей задаче не рассмеяться добавляется новая – изо всех сил сдержать подходящие к горлу рвотные позывы. Свозь музыку до меня доносятся обрывки оскорблений со стороны женщины. Одно из них явно задевает мужчину за живое – только набрав пива в рот, он его тут же выплевывает в сторону – повезло, что не прямо мне в лицо, – и начинает пуще прежнего выкрикивать обвинительные речи в сторону своей суженной.
Экран блокировки на телефоне показывает 19:04. Из наушников доносится тонущий в звуках склоки голос Дэна Трейси, повествующий о первой встрече будущих членов счастливого семейства в лондонском панк-клубе The Roxy. Мое воображение не заставляет себя ждать, и в мгновение ока остатки волос на голове джентльмена по правое плечо от меня перекрашиваются в кислотно-зеленый, а на переносице дамы его сердца возникает бридж. Взявшись за руки, они встают со скамьи и начинают неистово отплясывать пого.
Из мира грез меня достало то, что играющая музыка стала чересчур различимой, избавившись от назойливого шума на фоне. Чета замолкла, а их четыре глаза прожигали мой профиль с обеих сторон. Похоже, одна из задач полностью провалена. Прокашлявшись, я с радушной улыбкой оборачиваюсь к мужчине. В его губах перекатывается сигарета, а ноздри напоминают две черные дыры, что еще чуть-чуть и засосут мое хлипкое тело в свое бескрайнее пространство, очерченное торчащими волосиками. Поняв, что он явно не в настроении, я решаю одарить своей разряжающей обстановку улыбкой его супругу. Ее лицо мне показалось еще более обозленным, а нос вблизи и вправду оказался похожим на пятачок, от чего я вновь заливаюсь смехом. Просмеявшись, я задумчиво цитирую открывающие строки из «Анны Карениной», после чего, потупив голову, окончательно замолкаю и начинаю отсчитывать секунды до приезда вожделенного транспорта.
Если
