единого интегрированного пространства. В таком случае может получиться, что не все индивидуумы, и не все таксономические группы обладают всеми признаками вышестоящей таксономической группы: «благодаря этому новому подходу мы можем определять таксоны политетически, не беспокоясь о том, что иногда какой- то вид не имеет некоторых из диагностических признаков того высшего таксона, к которому он принадлежит, или отдельная особь не имеет диагностических признаков своего вида».11
В этой же связи, касаясь высказываний Линнея и Уэвелла, утверждающих, что род определяет признаки, а не наоборот, А. А. Любищев замечает: «Между тем выражения Линнея и Уэвелла настолько общи, что совместимы с любой онтологией и выражают просто индуктивный вывод, что в попытке дать точную характеристику естественной группы мы чрезвычайно часто, если не всегда, наталкиваемся на исключения».12 Далее А. А. Любищев поясняет, что Уэвелл в качестве типа берет образец из класса, например, вид из данного рода, который рассматривает как преимущественно обладающий характером класса. Все виды, представляющие большее сродство с этим типическим видом, чем со всяким другим, образуют род и сосредотачиваются вокруг этого типа, отходя от него в различных направлениях и в различной степени.
Мы видим, таким образом, что тип выступает как образец, норма, которая нередко окружена различными отклонениями, аномалиями, иными словами, «несовершенствами». По отношению к ним тип можно рассматривать как нечто совершенное.
И совершенство идеи, типа не означает обязательно эстетическое или этическое совершенство. В. Татаркевич отмечает, что следует различать понятие совершенства как того, что завершено, доведено до конца и поэтому полно от обыденного понимания совершенства как наилучшего.13 Если тип содержит в себе все признаки своих подтипов, то он полон, а они частичны. В этом смысле он совершенен, а они нет. Это не значит, что он прекраснее их или добрее.
Методологическая заостренность философских интересов Л. Н. Васильевой сыграл с ней, по нашему мнению, злую шутку. Привычка концентрироваться на узких интересах своей профессии мешает более широко взглянуть на проблему и принуждает ее отвергать общепринятую и веками утвердившуюся традицию интерпретации теории идей Платона. Раз систематика интересует порядок многообразия, система различий, и для этого необходимо понятие идеи, то идея непременно должна проявляться в чувственных вещах. Отсюда понятно стремление отвергать гипостазированное существование идей, дуализм Платона, совершенство идеального мира по сравнению с чувственным. Особенно автор не согласен с характеристикой чувственного мира как искаженного идеального, а также с его отрицанием.
Признание нашего мира как искаженного, по сравнению с идеальным, не есть препятствие познанию. А. А. Любищев пишет: «Возникло новое, специфически платоновское учение об идеях – совершенном идеальном
Майр Э. Принципы зоологической систематики. [Текст]/ Майр Э. – М., 1971. – С. 96.
Любищев А. А. К логике систематики [Текст] //Любищев А. А. Проблемы эволюции. – Т. 2. – Новосибирск, 1972. – С. 54.
Татаркевич В. О счастье и совершенстве человека. [Текст]/ Татаркевич – М., 1991. – С. 310–313.
