дело. Будь ты хоть трижды суперниндзя стихии Пустоты, ты все равно остаешься человеком, которому порой для того, чтобы успокоиться, нужно просто выговориться.
А меня реально в сон потянуло со страшной силой. Ну и, короче, я прямо там, на удобном, мягком сиденье и отрубился. Сколько проспал – не знаю, но очнулся от того, что мягко покачивающаяся машина остановилась. Я на рефлексах продрал глаза. Приехали?
Оказалось, да. Молчаливый водила услужливо открыл дверь, и мы с Виктором покинули лимузин.
Снаружи был день. Непривычно багровое солнце зависло в небе, слегка затянутое необычно длинными облаками, и это было бы действительно красиво, если б на фоне алого диска не маячила пулеметная вышка.
Это был кордон. Но совершенно другой, нежели тот, что отделял от окружающего мира Чернобыльскую зону отчуждения.
Наш кордон был простой как три рубля и такой же дешевый – две полосы колючей проволоки, меж ними вышки понатыканы, преимущественно сколоченные из досок.
Здесь же все было солидно, хотя построено по тому же принципу. Вышки – на бетонном основании, из сварного профиля. Наверху по два пулемета, направленных один на внешнюю сторону Зоны, то есть на нас, другой – вовнутрь. Это у нас срочник зачастую таскал свой подубитый пулемет Калашникова туда-сюда по мере надобности – и далеко не всегда со станка на станок, а работая по-военному, уперев сошки в узкий борт вышки, отчего во время стрельбы они от отдачи часто соскальзывали. И тогда пулемет грохался цевьем на борт, а солдат огребал от своего оружия прикладом в челюсть.
Тут же денег на кордон не пожалели.
Вышки сверху, от крыши до бортов, были защищены бронелистами из пуленепробиваемого стекла, чтоб у стрелка был безопасный круговой обзор. Колючки на стальные столбы высотой в два с половиной метра было навернуто множество, плюс по верху – спираль Бруно. На колючке висели белые таблички с красными иероглифами, предупреждающими, что на той стороне запретная зона и что при попытке проникнуть в запретную зону по нарушителям будет открыт огонь на поражение. Ну, это нам знакомо. А в остальном такой кордон преодолевать – целое дело…
Правда, я порадовался, что, помимо японской речи, понимаю и то, что на табличках написано. Всегда удивляло, как азиаты умудряются в этих загогулинах зашифровать какой-то смысл. Оказалось, что все довольно просто. Когда что-то умеешь, оно всегда несложно. Правда, немного коробила мысль, что читаю и перевожу не я, а какой-то ками давно умершего воина. Но, с другой-то стороны, – какая разница? Ну, умер чувак несколько сотен лет назад. Ну вот, теперь помогает. Когда тебе кто-то помогает – неважно, какой он. Хороший или не очень, живой или не совсем. Главное – результат.
Подошел какой-то хрен в униформе, поклонился, пригласил пройти в здание карантина. За хреном маячили два автоматчика, держа свои миниатюрные пукалки довольно недвусмысленно. Вроде и стволами в землю, но если что – одно движение, и очередью пропорет от паха до горла.
Я покосился на Виктора, однако тот паниковать и не думал, пошел
