поступила так, как того требовала ситуация, – поддерживает её Анвар коротким кивком. – Она же нашла способ меня оправдать на суде. Пусть не так чисто, как могло бы быть, но давайте не будем к ней строги – всё же она потеряла отца, причём так внезапно и жестоко. Винила себя в его кончине.
– Только не говори, что королевская делегация рванула в Сахетию, наплевав на ещё не принятую королевой присягу Пятерых, потому что того требовала какая-то вежливость!
Я нервно сглатываю: а у Дастана явно есть и ум, и задатки властного лидера. Потому как тон его абсолютно стальной, сродни отцовскому – от нас нужен чёткий ответ, и признаваться, что с собой мы везли палачей, после вести от покойного Белларского отправленных обратно в столицу с моим гневным письмом… не лучший вариант.
– Милорд, вы абсолютно правы, – твёрдо отвечаю я, выбрав путь максимальной честности. – Это не просто вежливость. Если помните, герцог в ультимативном порядке потребовал освобождения Анвара, и он должен был убедиться, что корона выполнила его условия. Мне не нужна война, не нужны смерти и разруха. Ни тогда, ни сейчас. И допустить прибытия чёрного гарнизона под мои окна я точно не хотела.
– Справедливо. Я бы всё равно пожелал убедиться лично, что мой сын и все его люди в безопасности. И всё же войны вам, похоже, избежать не удалось.
С этими словами герцог достаёт из-за пазухи расстёгнутого сюртука сложенную вчетверо бумагу, и я отсюда вижу на ней синюю печать с барсом. Не утруждаясь прочтением послания из Велории, Иглейский многозначительно кладёт его возле своей тарелки.
– Полагаю, тебе уже предложили сдать Виолу королевской гвардии, чтобы не допустить кровопролития? – приглушённо комментирует этот показательный жест Анвар.
– Нет. Мне предложили отправить в столицу её голову сразу, как она ступит на мой порог. Это условие, по которому я останусь всеотцом, а моя семья не будет вырезана с корнем. Как там вы сказали, Ваше Величество – долг выше чести? Ваша сестра точно усвоила эти уроки.
Я холодею до мурашек, неосознанно придвигаясь ближе к Анвару. Горло сдавливает ужас осознания: от меня не просто отказались, а решили уничтожить. Бессмысленны были мои призывы к совести, которые я настрочила в дороге для Таисы и её матери, они меня опередили. А я так расслабилась, что сейчас с собой нет и ножа…
– Эй-эй, моя принцесса, не бойся, ты что? – уловив, как я одеревенела, Анвар расцепляет наши руки и успокаивающе приобнимает меня за талию, тихо добавив: – Тебе ничего тут не угрожает. С каких пор ты боишься приказов этой злобной дуры?
– Это не приказ Таисы, – шепчу я ему, смаргивая внезапно вставшую перед глазами пелену. – Она действительно слишком глупа, чтобы написать хоть три связные строчки. Это Глиенна. Но как я могла так ошибиться… Она ведь… любила мою маму. Правда, по-настоящему. Я верила, что она не посмеет совершить переворот, а она уже отдаёт приказы на мою казнь. Будто это не она вовсе, не та, которая рыдала тогда
