Кравцов что-то объяснял уплетавшему котлету Володе и выглядел, как всегда, совершенно бесстрастным и убийственно-спокойным. В самую последнюю очередь можно подумать, что он распускал какие-то слухи или вообще распространялся о ней: слишком уж ему безразлично всё, что не касалось непосредственной работы, в том числе и сплетни. Да и личность Агаты Волковой ему совершенно неинтересна, чтобы обсуждать её с кем бы то ни было – это ясно, словно божий день.
Володя?
– Ну да, – Лёлька как ни в чем не бывало слопала салат и накинулась на борщ. – Говорят, мол, в ИТА новенькая появилась, которая, бедная, уже умеет всё, что абсолютно не нужно будущему корреспонденту. С бумажками бегает какими-то, плёнками… единственная такая из новоприбывших.
– И кто такой разговорчивый, интересно, – пробурчала Агата, поворачиваясь к подруге. Суп уже успел остыть, но есть от того хотелось не меньше.
Митрохина пожала плечами.
– Из редактуры кто-то, они же там все как птицы-говоруны.
Выдох облегчения сорвался сам собой. Точно, она же стала завсегдатаем в редакторском отделе, каждый день по несколько раз бегая туда-сюда с текстом очередного репортажа, написанным Кравцовым. Схема оказалась проста, как апельсин: написанное неслось шеф-редактору, тот вносил правки, Агата неслась обратно, текст молча переделывался, и начинался очередной забег – с уже исправленным материалом, на утверждение. Разумеется, её там запомнили.
С души словно камень свалился. Значит, это не Володя и даже не Денис, на минутку, Владимирович. Хотя насчёт последнего и сомнений не возникало.
– Значит, я уже начала популярность завоёвывать, – вердикт сопроводился смешком и первой ложкой борща. – Неплохо. Ты как?
Лёлька всегда отличалась любовью к разговорам. И она умела рассказывать даже самые обычные вещи столь интересно и красочно, что не заслушаться было сложно. Вот и сейчас, воодушевившись, Митрохина затараторила, даже перестав уплетать обед так рьяно. Рассказывала обо всём – о съёмках, о коллективе, о том, что ребята все очень обрадовались, узнав, что Агата попала в Останкино, и что они, между прочим, успели уже даже обидеться на то, что вчерашняя стажёрка за три почти недели не соизволила и носа к ним казать. И что, обидевшись, всё равно ждали её и берегли в ящике стола горстку горячо Агатой любимых «Коровок».
Тепло разлилось по внутренностям само собой, и стало дюже стыдно за такое своё поведение. Ну что она, в самом деле, не могла разве выкроить полчасика? Могла, конечно, однако последствия бы не заставили себя ждать – вездесущий Кравцов не упустил бы шанса накидать ещё больше бессмысленной работы, узнай о самоволке. А уж он бы узнал, даже если бы Володя прикрыл.
Холодком повеяло незаметно, и так же незаметно пахнуло знакомым одеколоном. Поёжившись, Агата покосилась на наклонившегося к ней Кравцова, одной рукой который опёрся о столешницу, а другую явно положил на спинку её стула. Прямо по заказу словно. Ольга тут же с интересом воззрилась на подошедшего, и в глазах её запрыгали озорные огоньки.
– Здрасьте!
