Ленору с собой. У него теперь было много свободного времени, он начал изучать французский язык и научил Ленору. Французский ей очень нравился, а вот английский никак не давался. Он был совсем не громкий и не раскатистый, а, скорее, журчащий и переливчатый. А Леноре, наоборот, нравилось всё громкое, сверкающее и раскатистое, как Рейхенбахский водопад.
Так они и жили примерно пару десятков лет, можно сказать, счастливо. Только Ленора стала замечать, что учитель постепенно стареет. Сначала он старел медленно, потом начал стареть все быстрее и, наконец, совсем состарился. Из учителя он превратился в пациента и начал пропадать в больницах. Ленора давно знала диагноз, но молчала. Вскоре учителя не стало.
Ленора ожидала, что снова увидит лошадей под черными попонами, траурные черные султаны и роскошный, хотя и старомодный, лакированный экипаж, но вместо этого приехал старенький автобус. Он привез небольшой, но очень блестящий и громкий оркестр. Леноре он очень понравился. Когда все закончилось, она еще немного побыла с учителем, несколько раз отрывисто постучала клювом, послушала, наклонив голову, не будет ли ответа, произнесла «Ор-р-ревуа-а-ррр!» и, несколько раз подпрыгнув для разбега, медленно полетела домой. Но там ее не ждали.
Заговор
С тех пор Ленора много дней бродила по крышам, пока не заметила в одном из окон Дарью. Она подлетела поближе и внимательно посмотрела на кошку, пытаясь поставить ей диагноз. «Тоска-а-а!» – сказала она. Кошка подняла на нее грустные разноцветные глаза. «И не говорите,» – вздохнула она. Ворона перепрыгнула с ветки на подоконник.
«Ну, р-р-рассказывай,» – усмехнулась Ленора. Она наклонила голову набок и приготовилась слушать. Она любила истории да и сама могла многое рассказать.
Дарья подняла хвост и несколько раз прошла взад-вперед по подоконнику. «Даже не знаю, с чего начать, – сказала она, нервно подергивая хвостом. – Все началось примерно семь лет назад, когда в нашей семье появился этот несчастный… мяулыш-ш-ш,» – кошка сделала презрительную мордочку.
– Так-так, – ворона заложила крылья за спину и тоже прошлась по подоконнику. – Дети – цветы жизни, – усмехнулась Ленора. Она любила говорить афоризмами.
– Что-то не похоже, – вздохнула Дарья. – Время идет, а лучше мне не становится. Раньше хотя бы было пюрр-р-ре из индейки, а теперь и этого нет. Зато появился этот ужасный ВТОРОЙ ПИТОМЕЦ! – глаза Дарьи засверкали нехорошим разноцветным блеском.
– Ка-а-арк???
– И ладно, если бы собака. Но это уж!
– Уж что?
– УЖ! Это УЖ! Как бы змея… только не ядовитая… бестолковая, совершенно бессмысленная ЗМЕЯ!
Ворона на секунду остановилась. Она вспомнила маленьких ящериц, которые примерно пятьдесят лет назад так беспечно выходили погреться на крышу. От солнца они становились сонными. Тогда она их ловила.
