нет, дружок, прости, я не могу тебя взять, – Алиса села в машину и захлопнула дверь.
Пёс следил за ней с недоумением и поскуливал. Он вставал на задние лапы, подпрыгивал, пытался заглянуть в глаза.
– Прости, – шепнула Алиса ещё раз и, стараясь не смотреть на собаку, завела машину.
Пустота, обосновавшаяся ранее в душе, вдруг ожила и наполнилась тревогой. Алиса тронулась с места, медленно набирая скорость по безлюдной кладбищенской дороге. Лохмач нёсся за ней и отчаянно лаял. Алиса не выдержала, взглянула в зеркало заднего вида, и на мгновение ей почудилось немыслимое: будто это Марк бежит за ней.
Резко по тормозам, открыла дверь, выбежала. А псина, проскочив мимо неё, с разбегу запрыгнула в машину. Уселась на переднее сиденье, посмотрела на Алису возмущённо и издала гортанный ворчливый звук.
– Марк? – пролепетала Алиса. И, испугавшись мысли, отмахнулась. – Какой бред. А я смотрю, ты настойчивый парень… Ну что ж, поехали домой, дружище… Отмыть тебя надо для начала. А потом заедем за поводком и чашками. И за едой. И к ветеринару записать. Надеюсь, с этим проблем не будет?
Пёс коротко тявкнул в ответ.
– Бред, какой же бред… я разговариваю с собакой, – качала головой Алиса.
Но тревога вдруг сменилась умиротворением, в груди потеплело, душевная дыра заполнялась чувством нужности, вдохновением, любовью.
Рассказ 10. Пахом
На новых уровнях совсем другие жизни.
1903 год.
И стало вдруг тихо. Даже собаки замолкли, прекратили поднятый было вой. Словно куполом накрыло Пахома… и всё им свершённое.
Он обвёл мутным взглядом горницу, ужас ледяной струйкой вливался в… душу? В душу ли? В точку посреди широкой грудины. Души-то нет у него, не может быть, раз такое содеял.
В гневе и пьяном угаре забил до смерти. Как же это он так?
Пахом опустился на колени, да прямо в кровь.
– Марьюшка, – сокрушался мужик. – Прости, Марьюшка.
Обнимал недвижимое тело, заглядывал в глаза, да без толку. Поздно. Обернулся к притихшим детям.
– Вы простите меня, окаянного.
Вышел шатаясь в сени, снял ружьё. Холодное. Как сердце его, холодное.
Зарядил, приставил к горлу. Выстрелил.
А через мгновение уже смотрел на себя со стороны. Жуткое зрелище.
– Пора возвращаться, – послышался знакомый мягкий голос. – Транзитный тоннель открыт, жду тебя.
– Нет, не пойду, Гардиан… останусь. Здесь останусь.
2021 год.
Пахом поглаживал рыжую кошку, на гостя не смотрел. Всё больше в окошко.
– Моя-то ушла, – сказал. – На почту, за пенсией. Жду вот её. А ты по какому делу? За ней, что ли?
– За тобой, – всё тот же мягкий голос.
– Мне и тута неплохо. Домовым вот заделался. Внучку досматриваю. Старая уже, памяти
