тематики. В Гейдельбергской программе (1925 г.) СДПГ провозгласила себя народной партией, рассматривая окружавшее ее общество как «организованный капитализм», достойный скорее совершенствования, нежели ниспровержения. Примирение с предпринимательскими кругами и четыре с половиной года «конструктивной оппозиции» принесли свои плоды – на парламентских выборах 20 мая 1928 г. партия получила 30 % голосов. Правительство социал-демократа Германа Мюллера, в которое вошли представители Центра, ГДП и ГНП, стало самым «долгим кабинетом» в истории Веймара, просуществовав 15 месяцев.
Принесенное Ноябрьской революцией освобождение от национальных и имперских догматов стремительно перекроило духовное пространство Веймарской республики. Ярчайший плюрализм 20-х гг. был как будто сложен из художественных осколков различных эпох, несводимых в целостную картину. Творческая интеллигенция Германии разделяла увлечения авангардизма, осваивая новые эстетические ценности и художественные методы отражения мира. Монументальные литературные произведения тех лет, обращенные к тайнам человеческой души, позволяют говорить о втором немецком просвещении. Особняком стоят книги, вышедшие из-под пера очевидцев войны от Эриха Мария Ремарка до Эрнста Юнгера, и выражавшие непостижимость того, как оказалась возможной подобная человеческая мясорубка среди цивилизованных наций. Параллельно в публицистике набирала обороты «консервативная революция», характерными чертами которой были национально окрашенная мистика и обращенный в прошлое романтизм.
Пресса действительно стала «четвертой властью» Веймарской республики, партийные газеты и литературные журналы переживали последний пик своего массового влияния. Излюбленный в кругах преуспевающей интеллигенции образ непризнанного пророка в своем отечестве как нельзя лучше подходил к республике, которую никто не хотел признать «своей». Карикатуры Георга Гроша, высмеивающие тупость берлинских нуворишей, беспощадная политическая сатира Курта Тухольского, призывы Томаса Манна к интеллигенции встать на сторону демократии – все это напоминало консилиум врачей у постели безнадежно больного. Хорошим тоном в творческой среде считалось быть «организованным» или по крайней мере меценатом того или иного политического движения, причем партийные привязанности менялись так же легко, как и любовные увлечения. Духовную атмосферу Веймара достаточно точно отражает образ политического кабаре, найденный авторами нашумевшего фильма с Лайзой Минелли в главной роли: все слишком ярко, слишком искусственно и слишком несерьезно.
Отсутствие объединяющих идеалов не позволило культуре сыграть стабилизирующую роль в годы Веймарской республики – пресыщенность благополучия одних лишь подчеркивала хрупкость существования других. Идеи «человеческой коммуны» левых интеллектуалов соседствовали с подчеркнутым индивидуализмом Мартина Хайдеггера,
