таким фактором, как отношение собственности на землю, то есть выступало в качестве материальной, экономической основы. Традиционный тезис о географическом факторе и роли колонизации у А. Д. Градовского обогащается новой чертой – им подчеркнута неоднозначность взаимодействия (не только сотрудничество, но и конфликт) между государством и колонизацией. Интересно, что решающая роль в процессе колонизации отводится именно народу, а не государству. Процесс вольной колонизации («народное движение») рассматривается как первичный и противопоставляется вторичному – колонизации государственной («правительство едва успевало следовать за этим народным движением»)7. В трактовке географического фактора и колонизации Н. М. Коркуновым имеется определенная специфика: особенности русской колонизации выявляются им в сравнительной перспективе8. Если западные государства приобретали колонии прежде всего в целях экономической их эксплуатации (решение метрополиями проблем избытка населения, рост обрабатывающей промышленности, получение удобных рынков сбыта товаров), то русская колонизация, считает он, носила прежде всего политический характер, в частности для обеспечения границ государства. В то же время он обращает внимание на специфику развития демографических процессов на Западе и в России.
Представители государственной школы позднего периода придали интерпретации географического фактора несколько иной смысл, связав его более тесно с процессом закрепощения крестьян, развитием производственных и вообще социальных отношений на Руси. Географический фактор изучался, например, Г. В. Вернадским в связи с особенностями развития русского феодализма вширь9. Постоянная борьба леса со степью в русской истории определила ход формирования социальных отношений и государственности.
В русле этой общей концепции предметом специального внимания ученого стало освоение Сибири. В работе на эту тему был сформулирован вывод о том, что вся сибирская колонизация – промышленное предприятие, цель которого – добыча драгоценных мехов, а орудие для этого – служилые люди. Подобную социально-экономическую трактовку географического фактора находим и у других историков, например, А. А. Корнилова. Интерес к роли географического фактора прослеживается в трудах и в рукописных материалах П. Н.Милюкова10. Так в «Лекциях по исторической этнографии» 1888 г. со всей определенностью подчеркивается «значение географии для русской истории», первостепенное влияние ее как на «процессы историко-этнографические», так и на «процессы колонизации страны», определившее движение славянского племени, его направление и способствовавшее в конечном счете «созданию народности»11. В то же время географический фактор все более тесно связывается с экономической, хозяйственной историей страны, эволюцией социальных отношений и сословного строя12.
Новым
ГАРФ, ф.579 (П. Н. Милюков), оп.1, д.3385, 3386, 3493.
