о богочеловеке Христе.
Этому миру, миру вещественности и плоти, безнадежности повседневности и греха противостоит формирующееся с приходом и самим приходом Иисуса Христа "Царство Небесное", имеющее два метафизических адреса: а\ в душах людей; б\ в финале этого мироздания и этого человечества. В первом случае можно говорить о самоустроении индивидуальным человеческим сознанием своего внутреннего нравственного порядка: "… ибо вот, Царство Божие внутрь вас есть (выделение – В.К.)"(Лк. 17.21).
Как мы видим, уже в Евангелиях явственно обнаружим генезис идей автономности человеческой нравственности и общечеловеческих нравственных велений – здесь соединяется в одно и способность к спонтанному творчеству как основания суверенного самообосновывания, и постулирование наличия высших абсолютных ценностей, к которым каждое индивидуальное сознание должно неизбежно придти само своим путем. И в этом несомненное культуртреггерская роль некоторых христианских идей – они действительно оказались адекватными для формирующейся западной цивилизации, в ментальности которой с самого ее появления (древнегреческая цивилизация, англо-франко германская мифология) прорисовывались из смутной неотчетливости архаичного сознания некоторые будущие профили "новоевропейского человека". Христианство же некоторыми своими идеями о индивидуальном сознании как ответственном, суверенном, самоопределяющемся начале бесспорно способствовало этой прорисовке.
Вместе с тем, не следует забывать и о других идеях христианства, которые, напротив, гасили, губили активистские, пассионарные начала человеческого духа (на что указывал Фр.Ницше в "Антихристианине").
Второе адресование "Царства Небесного" – установленный в конце времен порядок Иисуса Христа. Примечательно, ожнако, что и в конце времен не будет, как ожидалось бы, примиряющего синтеза, всеобщего прощения абсолютного добра. Дуализм пролонгирован в вечность. Рай, где будут возлежать праведники типа Авраама, Исаака и Иакова, противостоит "тьме внешней" – "там будет плач и скрежет зубовный" (Мф. 8.12).
Симптоматичны именно представления о "внешности" тьмы по отношению к "свету" – это "вне", у пределов и за ними: Праведность, Бог эманируют "свет" (добро, знание), вне Царства – тьма внешняя. В Евангелии от Луки появляется уже описание рая и ада, где, соответственно, находятся бедняк Лазарь и анонимный богач – при этом между этими метафизическими местами возможен, оказывается, обмен информацией: Авраам меланхолично объясняет томящемуся в аду богачу обстояние дел. "Между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут (неужели есть желающие? из рая то в ад? выделение – В.К.), также и оттуда к нам не переходят"( Лк. 16.26).
Причем надо иметь в виду, что речь идет о двух типах дуализма. Первый – это дуализм вещественности и духа, материального и идеального; мира повседневного, видимого, который мы все знаем и в котором мы все живем и мира невидимого, умопостигаемого, мира идеалов
