ещё вчера. Теперь у меня была возможность рассмотреть это вблизи.
«Сколько разнообразия! Сколько цветов! И ведь кто-то же придумал все эти цветки и коряги, пробивающиеся вверх из земли…» – подумал я, глядя на лес. Мощные деревья покачивались, двигая ветвями, словно медвежьими лапами. Листья срывались с ветвей и устраивали пляску, кружась и падая среди своих. Высокая трава и кустарники скрывали разнообразие насекомых и мелких зверушек, для которых шумный строй из курсантов был лишь странной иллюзией, не вписывающейся в реальный мир.
Мы несли на себе набитые вещмешки, фляги, противогазы и плащ-палатки.
Полевая форма, в которой совершали марш-бросок, проявила себя неплохо. Хотя она и была похожа на хлопковый камуфляжный мешок, в ней было просторно и комфортно. Страшно представить, что стало бы с нами в повседневной форме, которую я увидел на курсантах, когда мы с отцом въезжали в академию.
Через несколько часов похода на моём лбу выступили первые капли пота. Солнце нещадно пекло. Казалось, сверху кто-то поднёс лупу, чтобы выжечь отряд муравьёв. Начали падать первые обмороки.
Двери автобуса, который ехал рядом со строем, открылись, и наружу выпрыгнул старлей Гоха. Трёхслойный подбородок на его лице затрясся.
Он подбежал к упавшему курсанту, оттащил его из строя, приподнял на ноги и отвесил смачного пенделя. Курсант встрепенулся.
– Беги, щенок! – гадко крикнул Гоха.
Команда сработала. Курсант без оглядки побежал за остальными, будто только что не лежал мордой в песок.
Плотные ряды шли, задыхаясь от тёплого воздуха и клубов пыли, что поднималась из-под берец впередиидущих. Мои колени уже подкашивались, но я превозмогал усталость. Зачем получать целительный пендель, если можно обойтись без него?
Я взглянул на Бахрама. Его жилистое тело, казалось, не знало усталости, а лицо, в отличие от лиц иных курсантов, не было покрыто смесью из пота и пыли.
Заметив, что я наблюдаю за ним, он спокойно сказал:
– Какая всё-таки это глупость, Платон. Я тут призадумался над тем, что мы делаем и для чего.
– О чём ты? – с недоумением спросил я.
Бахрам с присущей ему премудростью сказал:
– Начальство делает то, что им приказали. Они не знают другой модели воспитания, кроме той, что довели начальники повыше. Насилием они стращают нас, после чего насилием мы будем стращать других. Замкнутый круг без развития и перспектив.
С некой завистью к выносливости Бахрама, я ехидно заявил:
– Так ты же сам говорил, что круто пройти этот путь и бла-бла-бла. Выходит, отказался от своих слов? Что будешь делать дальше?
– А ну пошевеливайся, а то ща пинка получишь! – послышался мне гнусавый голос сзади. Я повернул голову и увидел Гоху, который не отрывает от меня взгляда. Его лицо заряжено удовлетворённой злобой.
«Идём по полю, как стадо овец, а за нами следят пастушьи собаки». – подумал я, поворачивая голову обратно.
– Вспышка слева! – внезапно скомандовал
