позах, но я все-таки поднимаюсь – неудобно с командиром разговаривать лежа, да еще на полтора метра ниже его сапог.
– Как орудие?
– В порядке орудие, товарищ старший лейтенант.
Комбат спрыгивает вниз, забирается на повозку и прикасается рукой к цилиндру накатника. Я в шоке, раньше за ним таких привычек не водилось.
– Горячий, – Филаткин отдергивает руку и поясняет: – На старых «три ка» сегодня были случаи отказов из-за перегрева.
– У нас порядок, товарищ старший лейтенант.
– Ладно, отдыхайте, – разрешает комбат, – минут через сорок придут грузовики со снарядами.
Курорт закончился, началась война.
Тридцать пять ящиков на семь мужиков, каждый ящик восемьдесят два килограмма. Эти восемьдесят с гаком килограммов нужно снять с кузова трехтонки, пронести несколько метров и аккуратно опустить в специальный ровик. Что вы говорите? Плевое дело? Ах да, денек у грузчиков был не приведи господи, с ног валятся. Все равно плевое? Ну-ну. Поглядев на нас, Коляныч впрягся в разгрузку без всяких дополнительных приказов. Но все равно последние ящики тащили буквально волоком. Когда ЗиС отъехал от позиции, расчет уже лежал в разных позах, тяжело дыша. Посмотрев на часы, я принял следующее решение:
– Сейчас отдыхаем. Минут через пятнадцать-двадцать кухня приедет. После ужина еще ствол протрем.
– Протрем?! – взвыл Серега Дементьев. – Командир, имей совесть – ночью наверняка опять стрелять будем.
– Так что, если у нас красноармеец Дементьев слегка притомился, то пусть ствол мхом зарастает? Ни хрена! Надраивать не будем, но нагар убрать надо. А что касается совести, то я ее на сержантские петлицы поменял. Так что на будущее, взывать к ней – бесполезно. Кстати, Серега, сколько у меня треугольников в петлице?
– Ну, два, – осторожно отвечает наводчик, опасаясь подвоха.
– А я сейчас к комбату пойду и еще по одному попрошу.
– Зачем?
– А чтобы такой «пилой» тебя пилить удобнее было.
Гы-гы-гы – негромко смеются мужики. Они очень устали и надо как-то поднять им настроение, ну хоть чуть-чуть. Потом приехала долгожданная кухня, и мы медленно ковыряли надоевшую «шрапнель», чтобы оттянуть начало чистки орудия. Когда каша все-таки заканчивается, нас ожидает привычное «И-и-и, раз! И-и-и, два!». Сначала протираем ствол банником, потом сливаем керосин и еще раз проходим по стволу банником, обмотанным чистой ветошью. После этого приступаем к пыжеванию. Дважды прогнав пыж через ствол, решаем, что хватит, и буквально уползаем в свою землянку. Я днем меньше остальных работал, а вымотался так же, возраст, однако, сказывается.
Едва стянув сапоги, я уже намеревался забыться в спасительном сне, но мне и тут покоя не дали.
– Командир, а, командир.
– Чего тебе, Рамиль?
– А первый расчет к награде представить хотят.
И когда он только эти сплетни собирать успевает? Вроде постоянно вместе со всеми был. Остальные притихли, им тоже
