забираю его и, балансируя на одной ноге, смотрю на длинный коридор.
– Что случилось? – спрашивает Казимир.
Я поворачиваюсь к нему и обвожу взглядом с ног до головы. Несмотря на то что Каз спустил меня на руках по лестнице с третьего этажа, у него даже дыхание не сбилось. Во всяком случае, он выглядит бодрым. На его щеках сияет здоровый румянец, плечи расправлены, а спина прямая. Я прикусываю губу.
– Я не стану возражать, если ты понесешь меня и дальше, – тихо говорю я. – Но только до большого зала.
Он слегка приподнимает брови, а на его губах появляется легкая улыбка. Подойдя ко мне, Казимир кладет руку мне на поясницу. От этого прикосновения вспыхивает кожа, и я судорожно втягиваю воздух.
– Жаль, что нам не удастся станцевать вместе первый и последний танец, – кивнув на мой костыль, говорит он. – Но мы можем считать это нашим танцем.
И, не дожидаясь моего ответа, он вновь подхватывает меня на руки. Я передаю свой костыль слуге.
– А что делать мне? – спрашиваю я с дразнящей улыбкой, стараясь поддержать возникшую между нами легкость в общении. – Разве для танца не требуются усилия двух партнеров?
Каз не сводит глаз с моих губ, словно хочет поцеловать меня, но я этого точно не допущу. Я и на этот «танец» согласилась лишь потому, что его и танцем-то не назвать.
– Верно. – Он уверенно шагает по коридору.
– Ну, мои руки свободны. – Со смешком говорю я. – Может, мне помахать ими в воздухе?
Я плавно покачиваю руками из стороны в сторону в такт музыке.
Казимир смеется:
– Да, просто идеально.
– Что еще мне сделать?
В этот раз ямочки появляются на обеих щеках.
– Хлопай в ладоши, чтобы я не сбился с ритма.
– Отлично. Не отставай от этого ритма.
Я принимаюсь хлопать в ладоши, то ускоряясь, то замедляясь, стараясь усложнить ему задачу. А Казимир с широкой улыбкой поспевает за мной. Он то бежит вперед, то останавливается, то подпрыгивает на месте. И хотя меня сильно трясет, я не могу перестать смеяться. Бедный слуга с моим костылем плетется за нами, стараясь не отстать и не вырваться вперед.
Мы «танцуем», пока у Каза не заканчиваются силы. Продолжая смеяться, он останавливается в десяти метрах от первой украшенной цветочной гирляндой колонны большого зала, из которого льется свет множества мерцающих свечей.
– Нам нужно успокоиться, – хихикая, шепчу я.
А затем жестом подзываю слугу с костылем. Забрав его, я благодарю слугу, и тот быстро скрывается из виду.
– Кажется, я стала его любимицей, – говорю я.
На лице Каза сияет улыбка, но смех уже стих. И он все еще держит меня на руках. Его взгляд вновь скользит к моим губам. А затем он склоняет голову ниже.
Мой пульс учащается. А нервы натягиваются. На краткий миг внутри просыпается желание узнать, почему боги выбрали его для меня. Почувствовать это в поцелуе.
