сесть на корабль и уйти от погони. Драконы не смогли последовать за ней, а догнать на корабле оказалось сложнее, чем нам казалось на первый взгляд.
Мейнгрим остался доволен своей речью. Вроде бы и Еву не подставил, и её глупого мужа прикрыл. Нет уж, вот вернется сестра, пусть сама разбирается с этим слизняком. А чужим в их семью вмешиваться не стоит, даже если это сам король.
Ламберт поднялся с трона. Его глаза побелели от бешенства, лицо словно превратилось в безжизненную маску.
Мейнгрим лишь понадеялся, что Ирена-старшая, впрочем, любая из Ирен, не откажется воспитать его, если король сейчас использует свою магию на нем. Он не опасался уйти слишком далеко в детство – в возрасте лет пяти-семи его выбросы стихийной магии шли волнами почти постоянно, отчего в подземелье была ледяная комната, лед в которой никогда не таял. Было время, когда он даже спал там. Сейчас таким взрывом магии он не мог бы управлять, но снова став ребенком, он запросто превратил бы зал гнева в ледяной зал гнева синего магика.
Кажется, Ламберт увидел эту решимость на его лице, потому как его собственное чуть дрогнуло.
– Почему ты не постарался вернуть её, Грим? – пророкотал король.
– Может, потому что я не знаю, куда именно вернуть? – Мейнгрим уставился в светлые глаза короля и добавил. – Ваше величество. Вы не пускали меня к моей супруге так долго… Я и думать забыл, что она всё еще моя. А возвращать потерянных принцесс… Я не наемник. Я воин.
На Мейнгрима дохнуло временем, он просто почувствовал легкий сквозняк и будто немногочисленные морщинки разглаживаются на лице. Хотелось коснуться кожи, но вместо этого он смотрел прямо в почти белые от бешенства глаза короля и молчал.
Загадал только, что, если спасется от гнева сегодня, то обязательно расскажет Радославе всё. А значит, и она тоже останется целой и невредимой в её странствиях. За Еву он не переживал, но вот Рада… И потом, он до сих пор не знал, как и почему эти женщины договорились. Как знать, может, сестра бросит Радославу в чужих странах, оставит одну? Эти мысли просто разрывали его внутри, но внешне он оставался спокоен. Как лед. Как всегда.
– Хорошо, – неожиданно успокоился Ламберт. – Ты прав, синие не наемники, а воины. Как понимаешь, войны нам не миновать, и тут неважно, вернем мы Радославу или нет. Война с ней не связана. Мне просто будет жаль, если она просто погибнет в чужом мире. Всё-таки она не только мой потомок, но и спасла меня. Я умею быть благодарным.
Рядом вздыхал и кусал губы Манфред, нервничая за них обоих, так что Мейнгрим мог позволить себе сосредоточиться не на том, что говорил король, а том, как он это делал. И это помогло.
Грим совершенно ясно понял, что Ламберту вовсе не будет жаль, если с Радкой что-то случится. А вот дело в такой особой королевской благодарности или чем-то еще, предстояло понять. И в то же время он по-настоящему сильно желал вернуть строптивую принцессу и снова оградить от законного мужа. Что Мейнгрим такого сделал королю, он не понимал и сколь не
