и странно вывернутыми суставами. Поднимаясь на задние лапы, оно почти без перехода превратилась в копию моей союзницы. Только без одежды – лишь густая серебристая шерсть. Слегка светящаяся, как мне показалось.
У каждой звероженщины имелись хвосты. Пышные, длинные, жившие каждый своей жизнью. По пять штук. Прежде хвосты у оборотней я видел лишь у «ординарцев» своих побратимов, дочерей Хули Цзинь. И их было привычное количество – по одному на сестру. В тут сразу пять. Не иначе, так в лисьем обществе статус измерялся.
Какими бы ни были отношения этих двоих, обойтись без китайских церемоний не могли и лисы-оборотни. Словно, минуту назад не ругались, они принялись раскланиваться.
– Матриарх Фань. – Хули Цзин умильно сложила лапки на солнечном плетении, совершая изящное приветствие.
– Матриарх Аянь, – зеркально отразила его вторая лиса.
Так, стоп. А мою разве не Хули Цзин зовут? Не, я понимал, что это не имя, а обозначение, по сути, «лиса-оборотень» или «лиса-призрак», но привык за время знакомства с ней. А род Аянь – это уже фамилия, надо полагать. А имя? Девятиголовый Младенец, что ли? Впрочем, обдумывал этот вопрос я недолго, так – отметил и дальше пошел. К тому же, закончив с приличиями, оборотни тотчас принялись со скоростью пулемета перебрасываться фразами.
– Зачем здесь человек?
– Он мой союзник и хозяин этих земель.
– Хозяева земель приходят и уходят, а мы остаемся. Зачем ты привела его?
– Чтобы он судил.
Вот как? А об этом она «забыла» упомянуть! Переговоры, переговоры… Что значит судить? И по каким законам?
– Кто дал право человеку судить в нашем мире?
– Я. По праву матриарха живущего здесь клана Аянь.
– Это спорный статус, младшая сестрица.
– Только для Фань. Остальная родня признала меня уже много лет назад. И не зови меня так – мы не из одного помета!
– Но наши матери были сестрами.
– Очень давно. Это не имеет значения!
– Для меня – имеет. Как и спорный статус твоего судьи. Он же официально мертв, тебе же это известно, я надеюсь?
– Получше, чем тебе. Но вот он стоит перед тобой – живой и здоровый.
– Это легко исправить. И первое, и второе.
В этом месте их скоротечно протекающего диалога она впервые посмотрела на меня и продемонстрировала острые когти на тонких, покрытых шерстью пальцах. А я, прежде чем сообразил, что делаю, оскалился в ответ. Так, знаете, будто нехотя под принуждением улыбнулся на камеру – во все тридцать два.
Матриарх Фань даже отшатнулась. Сделала шажок назад, сгруппировалась, шерсть на загривке вздыбила. До меня с опозданием дошло, что в зверином царстве моя улыбка расценивалась как угроза.
Но обратно было уже не повернуть.
