меня не узнали. И чтобы я сам случайно не проговорился о нашей веселой шутке…
Хлёдвир снова придвинулся и взял ее за плечи. Он глубоко дышал, хотя после бега по пустошам уже должен был успокоиться, его светло-карих глазах Снефрид видела напряжение и решимость.
– Оставь меня в покое, Хлёдвир, – негромко сказала она. – За меня есть кому постоять.
– Ну и где же они? – Хлёдвир решительно обнял ее и притиснул к себе, давая ей убедиться, что его «воин» и впрямь готов к жаркому бою. – Когда они вернутся, можешь пожаловаться, а я скажу, что ты после колдовства так жаждала мужчину, что сама на меня набросилась.
Он наклонился, намереваясь ее поцеловать; Снефрид слегка отвернула голову и прошептала ему в ухо:
– Хлёдвир, я и правда умею вызывать духов. И передавать. Не советую испытывать это на себе. Я владею духом Одина-Бурого – ты знаешь, что это такое? Он разорвет тебя изнутри, ты взбесишься, будешь кидаться на стены, а потом тебя зарубят, как бешеного пса.
Голос ее звучал мягко, почти ласково. Прижатая к Хлёдвиру, она ощутила, как по его плечам прошла дрожь.
– Хочешь меня запугать? – Он наклонил голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Предупреждаю. Ты, видно, из тех мужчин, что желают каждую красивую женщину и потому сами себя убеждают, что она распутна. А убедив себя в этом, полагают себя вправе применять силу. Но многим приходится об этом пожалеть.
– А ты, стало быть, целомудренна, как… как… как все девы Гевьюн вместе взятые, хотя едва ли эта мать великанов может научить девушек скромности. Это после того как жила и с Эйриком, и с его братом, и еще с другим их братом, который убил второго?
– Ну у тебя и мысли! – рассердившись больше за братьев Эйрика, чем за себя, Снефрид хотела оттолкнуть его, но Хлёдвир ее не выпустил, и она уперлась ладонями ему в грудь. – Этими выдумками ты себя тешил весь долгий день на море?
– А теперь я хочу потешить моего воина.
– Ты сам просил, – мягко сказала Снефрид, подалась к нему, потянулась к лицу и поцеловала в губы.
И слегка дохнула в него той силой, что с ночи полнолуния жила в глубинах ее существа, растворенная в крови.
Хлёдвир даже не успел обрадоваться, что вроде как добился своего: в нем будто взвыл дикий зверь. Душу залило ощущение жуткой темной силы, цепенящей, разом вырвавшей власть над духом и телом.
Отлетев от Снефрид, Хлёдвир упал на земляной пол; от толчка и она едва не упала и привалилась к стене. С задушенным криком Хлёдвир покатился по полу, ударился о помост, потом об очаг. Черная сила кипела в нем, полностью лишив его власти над собой; все жилы и мышцы разрывала боль. Чужая мощь издала хриплый низкий рев, рвавшийся из его безвольно открытого рта, и глаза пучились от ужаса.
Снефрид жадно наблюдала за ним – она владела силой Одина-Бурого совсем недавно и не видела ее действия на людей. Хлёдвир катался по полу, размахивая руками, будто пытался уцепиться за что-нибудь и вновь
