как ты, Геннадьич? Оклемался? Нако, чайку попей.
С этими словами Афанасьев протянул гостю закопченную кружку – успел уже и костерок подпалить и чай подогреть.
– Бутерброд съешь? А то через пять минут выходим.
Панкратов взял горячую кружку и поблагодарил:
– Спасибо, Василий Митрофанович, в скрадке перекусим.
Аккуратно хлебнул горячего напитка, прочистил горло.
– Докладываю, оружие, патроны, еду проверил. Готов к выходу.
– Ну, вот и славно, – егерь закурил. – Сейчас подымим и тронемся потихоньку. А Сережка до восьми часов продрыхнет, а может, на рассвете с ружьишком на грязь и сходит. Любит он охоту – весь в меня.
Снарядились. Закинули на спины рюкзаки, двустволки на ремень, одели перчатки. Все вроде удобно, ничего не колет. Панкратов взял в левую руку старую тычку. Древко почернело уже, но до чего же удобное! Древесина от многократного употребления отлакировалась, как будто специально шлифовали, а Афанасьев на тропе уже зашевелился, весло из камыша вытащил, для опоры. Второе весло там осталось, на болоте, в лодке. К ней и пошли. Только бы до старой гати добраться – время на вес золота. А то выпорхнет зорька из-за горизонта, оглянуться не успеешь. А утка, она не дура, ждать не будет! По темноте еще на крыло встанет – размяться! А там и в поля уйдет. Не хотелось бы профукать первую зорьку.
Шли молча. Афанасьев впереди – своим фонариком тропку подсвечивает, Панкратов в арьергарде – своим. Без света бы очень тяжело пришлось. Вода по щиколотку, грязь чавкает, но изредка попадались кочки почти по колено. Их обходить надо, а то запнешься, упадешь. В темноте из-за камыша их не видать, хоть тропа вроде проторенная. Нет-нет, да и кусты какие-то сухие цепляются за одежду, корни в черной воде прячутся. С непривычки все пальцы на ногах собьешь, хоть в носках шерстяных и в сапогах болотных, а ощутимо.
Так и шли. Даже ритм набрали. Через час к гати вышли. Старожилы рассказывали, что здесь в незапамятные времена артель на Кривом острове работала – ондатру била да карася лавливала. Вот артельщики гать и сложили через топкие места. Правда, есть версия, что красные от Колчака здесь прятались, но сейчас уже никто ничего не докажет. Разве что мумифицированного болотом красноармейца с винтовкой если вдруг найти, вот тогда – да!
Через гать пробирались особо. Бревна давно сгнили и на них вторым или третьим слоем доски навалом брошены. Медленно, но прошли через топкие грязи, опасаясь провалиться между досок. Но тут не страшно – места-то хоженые вдоль и поперек. Главное, осторожность не терять, а так – ничего особенного. В конце до островка добрались, по крайней мере, нога не проваливается и кусты гуще. А за ними и к лодке вышли. Афанасьев перекур объявил. К сетям подошел – они у него на крепких стволах ракитника висели. Много, штук двадцать. Но Василий Митрофанович достал мешок и пару всего в него затолкал. «Нам и двух хватит. Не за рыбой идем». Погрузились в «казанку». Панкратов на переднюю скамейку сел, ружье рядом положил – стволами вперед,
