десять лет соблюдала субординацию. Не так-то просто избавиться от привычки тебе выкать.
В этом, блин, что-то есть. В том, что мы обсуждаем наш брак так сухо, сдержанно, как до этого сто раз с ней обсуждали всякие рабочие моменты. Мне нравится. Не могу не улыбаться. Хотя ситуация, мягко скажем, не располагает к веселью. То, что я согласился на брак, говорит лишь о том, что меня таки сумели припереть к стенке.
– Что еще?
Нина задумчиво теребит подвеску.
– Не знаю. Навскидку так и не скажешь. Может, Азаров нам что-нибудь посоветует?
– Вероятно. О росписи я договорюсь. У меня есть знакомые в ЗАГСе.
– Ладно. А ваша дочь…
– А что она?
– Вообще в курсе? Для девочки это может стать неприятным сюрпризом. Да и вообще мы как-то не обсудили этот довольно важный момент.
– Обсуждать здесь нечего. Надо сделать так, чтобы Вика не успела к тебе привыкнуть. Иначе ей будет больно, когда мы разведемся.
– Но мы же будем жить в одном доме… – вот тут в голос Нины и возвращается неуверенность.
– Ничего. Дом у меня большой. Будут еще идеи? Или я вызываю Азарова?
– Вызывай.
А дальше все закручивается просто с какой-то невероятной скоростью! Самым сложным оказывается договориться с ЗАГСом. Там уже все расписано перед новым годом. И даже своим, даже за деньги не втиснуться. Приходится просить, чего я вообще терпеть не могу делать. Лезть в глаза. Суетиться. Спасает лишь то, что нам и даром не далась торжественная роспись. Хотя, может, для картинки она бы не помешала. К черту! Пусть в миграционке докажут, что я не по большой любви женюсь. И до того меня вся эта канитель закручивает, что о своей невесте я вспоминаю, когда ее уже и след простыл. Приходится ей звонить.
– Завтра к одиннадцати надо быть в ЗАГСе.
– Хорошо. Буду. Что-нибудь еще?
А черт его знает! Я вообще почему-то ужасно раздражен. Может, все дело в том, что в глубине души я надеялся на ответную любезность от Нины? Если честно, я вообще только о том и думал.
– Да. Принарядись. Чтобы не возникло вопросов – сама знаешь, у кого.
– Ладно.
Какая красноречивая, блин. Самой-то наверное, хорошо. А я вспоминаю утро и… Мне плохо. Мне очень-очень плохо. Я просто горю.
– А ты как? Чем вообще занимаешься?
– Пакую вещи. Мне же завтра предстоит переезд.
– А… – замечаю глубокомысленно.
– У тебя все? Потому что у меня правда очень много работы.
– Да-да. Не отвлекаю.
– Слушай, Ставрос, я тут подумала, наверное, будет правильно устроить в офисе небольшой праздник.
– Проставиться, в смысле?
– Ну да. Не то это будет как-то подозрительно, тебе не кажется?
– Угу. Я что-нибудь придумаю.
– У Лены есть номера кайтеринговых компаний, с которыми мы обычно сотрудничаем. Я бы этим занялась, но мне надо…
– Собрать вещи. Я помню.
