носилках кричащих раненых в обратном направлении. Как долго уже идет битва? Судя по телам, не меньше часа.
Когда мы приблизились к стенам, с моря донесся грохот. Пушечный огонь. За вспышками света и огня следовали взрывы. Крестесцы не пошли на Демоскар. Они были здесь. Вдалеке, по проливу, шли корабли и обстреливали город. Но пушки на морских стенах не стреляли в ответ, а значит, враг уже захватил укрепления. Как это возможно? Неужели это все еще сон?
Крепостные стены были впереди, а я задыхался все сильнее, ноги одеревенели от напряжения. Мертвые тела лежали все гуще. Между булыжниками струилась кровь. Воздух наполняла вонь горелой плоти, похожая на смесь серы с кровью и сладким мясом.
По площади тащился солдат, держась за обгорелый живот; его кишки, словно свернувшиеся змеи, торчали наружу. Другого ранило в колени, и от пламени его нога почернела. Помочь им было некому.
Мы с Мелоди спрятались за каменным фонтаном. Мы не успели перевести дух: бомба разорвалась в кустах неподалеку, там, где притаился янычар. Он побежал, объятый пламенем, и со страшным криком упал со стены на насыпь внизу.
Не такой я помнил войну. Слишком много стрельбы. Слишком много бомб. Как нам приблизиться, чтобы использовать сабли и копья?
Рядом со мной пригнулся молодой человек с копьем в руках. Это был начинающий святой воин, которого мы тренировали сегодня днем. Его желтые зубы стучали.
– Убирайся отсюда, – сказал я. – Ты не готов.
– Я готов умереть за Лат.
Он дрожал. В заливавших глаза слезах отразился взрыв прямо над нами. Я повалил их с Мелоди на землю и накрыл собой. Меня оглушило.
Когда мы подняли головы, битва бушевала в тишине.
– Слушайте! – крикнул я. – Под Костани есть запас пищи на годы вперед. Идите сожгите его.
– Нет, – крикнул юноша. Из-за звона в ушах я едва его слышал. Он превратился в ребенка, как происходит со многими на войне. – Я должен остаться, – сказал он. – Должен сражаться.
– Город потерян! – Я вложил руку Мелоди в его. – Корабли вошли в пролив. Сожгите, что сможете.
Мелоди дрожала, судорожно дыша.
– Я только что вновь обрела тебя, – сказала она сквозь слезы. – Я не оставлю тебя сражаться в одиночку.
– Я твой командир, и ты будешь делать то, что я приказываю. – Я схватил ее за щеки и поцеловал в лоб. – Иди, Мелоди, и выполни мой приказ. А потом выбирайся из города.
Она кивнула и поцеловала меня в щеку. Из ее покрасневших глаз лились слезы. Вместе с молодым воином они поползли прочь.
Когда они ушли, я ощутил готовность. Бомбардировка не прекращалась, как и пушечный огонь, обративший ночь в день. Я жалел, что у меня не было ячменной бражки или вишневого гашиша, чтобы успокоить нервы. Оставались лишь молитвы; я быстро прочел одну и обнажил саблю.
Янычары вокруг были мертвы или умирали. Я выглянул из-за фонтана. Десятки вражеских солдат окопались за мешками с песком на каждой из морских стен.
Несколько человек пригнулись на
