целый майор и кабинет отдельный занимает.
– Ну видимо дружба спецслужб наших стран дружественных здесь какая-то своеобразная имеет место быть и учитывая прочие всякие тёмные дела рыцарей кинжала и плаща, хрен их поймёшь.
– Так пора уходить, – коротко заявил Влад, увидев входящего в бар чекиста нашего тайного Петровича. Видимо проверка наличия приличного состояния спецов присутствующих в баре перед закрытием входило в круг его служебных обязанностей, а может просто выпить захотел человек на ночь чего-нибудь.
– А тебе-то, чего его бояться, ведь всё равно уезжаешь на родину?
– Да так на всякий случай, чтобы не попасть куда-нибудь случайно…
– Ну, тогда на посошок, стременную и закордонную пожелаем тебе и хорошего полёта со всеми взлётами и посадками! – предложил Колька сразу все прощальные тосты Владу. Выпили и закусили тем, что осталось на столе и дружной толпой проводили Влада до отельеры через дорогу от бара собирать вещи в дорогу дальнюю, пообещав утром прийти проводить его к автобусу в Гавану.
А Влад, оказывается на прощание о Кубе и о себе оставил в нашей отельере разбитую дверь своего абитасьона и долгую память, которую редко оставляют кратко срочники. Ночью, когда он собирал в пьяном виде свои вещи то вышел из своего номера к соседям, как обычно «за солью», или выпить там на посошок очередной, или например, попрощаться ещё раз с кем-нибудь крепко «в губы», или подарки подарить ненужные ему. Точно известно, что мучачу кубинскую он уже тогда не искал, потому что не мог в силу присущей ему скромности и воспитания, а также алкогольного опьянения и соответственно сексуального бессилия, а думал тогда только о сборе личных вещей. Как мы знаем, ведь всем командировочным известно это судорожное состояние, что делать перед отъездом, то ли выпить, то ли нет, а вещи мои пока подождут, а друзья случайные сейчас уйдут…
При этом Влад оставил в замке двери своего абитасьона ключи, наивно надеясь на всё хорошее в этой жизни. Но не тут-то было, по закону жанра, жизнь повернулась к нему задом, то есть жопой, и дверь, конечно, нечаянно предательски захлопнулась от лёгкого дуновения морского карибского бриза. Влад в шортах и пьяный долго пытался безуспешно войти назад в свой номер, при этом рыдая и тихо матерясь ковырял пальцем и проволочками в замочной скважине. Однако ничего не получалось, дверь не открывалась, пьяные соседи сочувствовали и предлагали «нагнать» ещё чуть-чуть на дорожку и ему ничего не оставалось делать как ломать её, чтобы добраться хотя бы до родного паспорта. Утром, дыша перегаром он стыдливо отводил глаза в сторону и быстро попрощался с нами, пришедшими проводить его к автобусу отправлявшегося в Аламар. Вот такая прощальная ночь у него выдалась.
Монтесино начинает рассказывать…
Утром после строительной оперативки под краном БК-1000, захожу в прорабку, в ней на удивление не было слышно привычного утреннего шума и разбора полётов на тему, кто и как провёл выходные. Только слева от входа за своим столом одиноко сидел Серёга Фукс и ковырялся
