еще над рекой.Над какою рекой, нет,
я этого тоже не помню.
Сколько было столиц,
и закатов, и тягостных рек.
Ничего не осталось,
старый граф все курил на балконе,
И «Титаник» ушел в свой
последний убийственной рейс.
Пьян его капитан, он
об айсбергах помнит едва ли,
И бессильные сны
нас в пучину бросают опять.
И на палубе грез мы
устало еще танцевали,
И мечтали вернуться,
чтоб снова Россию обнять
.
Ничего не случилось,
как бунт беспощадный ужасен,
Полыхали усадьбы,
писали о прошлом князья.
Окрыленная муза звала
нам к провалам напрасно.
И во снах догорала
Россия, Россия моя…
И заря, как рубин,
угасала во мгле, догорая.
И ему я сказала зачем-то
тогда « Ни за что».
Тот семнадцатый год
я запомню навек, дорогая,
Ничего не осталось,
ну только с рубином кольц
Уходящая натура
Ночь падала на плечи, как фата,
И растворялась в пелене тумана.
И в танце золотистом маята
Осеннего жестокого обмана.
Печаль изжита, нет пути назад,
Старик у Маяка застыл навеки,
И только губы темные дрожат,
Печаль не вечна, уплывают в реки
Мечты и сны, сомненьям вопреки.
И хочется укрыться от обмана,
Но окружают только старики
И маяки за пеленой тумана.
А жизнь скользит неслышно по воде,
И никого, и ничего не будет,
Ночь догорала в дикой суете,
Там шла я обреченно снова к людям.
Сны растворились в суете дорог,
И никого до горизонта снова,
И только старый, старый добрый бог
Помашет мне из мира из иного.
И тихо спросит, как мои дела,
И много ли до света мне осталось.
Я понимаю, что не умерла,
Я просто средь туманов затерялась
Спит Муза
Спит Муза, укутавшись в плед из сомнений,
Устало Шопен доиграл свою боль
И вышел на воздух, и миг вдохновенья
Уводит тебя в не проигранный бой.
И кажется что нам беспечный Беллоу,
Такое еще мы успеем создать,
Что гении века, как волки, завоют,
Воскреснут из праха, чтоб что-то сказать…
Но лист золотистый кружился у окон,
Печаль наступала, как темная ночь.
И в небе стальном, непреступном, высоком,
Он звезд не зажег, не хотел нам помочь.
Он Музу послал, а она так устала,
Что просто укуталась в плед виновато,
И спит, ничего, отступать не пристало,
Шопен доиграет, и будет расплата…
И все же очнется однажды Беллоу,
Мы сможем до Ивлина Во дотянуться,
Печальная
