style="font-size:15px;"> – Люк? – с тревогой повторил отец.
В голове у Люка, похоже, собиралась буря – в висках уже начинало тяжко стучать. Он сжал зубы, страшась задать первый вопрос.
– Как меня зовут на самом деле?
Якоб замялся.
– Лукас, – ответил за него Вольф.
Люк поморщился и закрыл глаза. Каким образом всего лишь три буквы сумели перевернуть для него весь мир? И как эти три буквы умудрились преобразить простое имя, которое он любил, в олицетворение зла?
Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– А настоящая фамилия?
Вольф прочистил горло.
– Равенсбург.
Люк резко встал и побрел прочь, даже не пытаясь думать, просто не в силах терпеть. Ударь его кто ножом – и то было бы не так больно.
Он – немец.
Все теперь обрело новый смысл. И более светлая, чем у всей семьи, кожа, и более крепкое сложение. Уж не по этой ли причине отец настаивал, чтобы Люк учил немецкий – причем учил так основательно и серьезно, что даже сны ему порой снились на этом языке.
– А кто знает?
Якоб откашлялся.
– Твоя мама, бабушка, Вольф, само собой. Твои сестры знают лишь, что ты усыновлен. Этого мы, разумеется, скрыть не могли.
Вольф бросился на помощь другу.
– Твои родители были хорошими людьми. Твоего отца звали Дитер, он был моложе тебя, когда погиб на фронте в восемнадцатом году. Твоя мать, Клара, горячо его любила. Я знал ее, хотя и совсем недолго. Очень красивая и хрупкая, она ужасно ослабела во время родов и прожила после них лишь несколько дней, но успела полюбить тебя всем сердцем.
– Да уж, небеса, видать, изрядно развлеклись за мой счет, – мрачно произнес Люк.
– Сынок, не говори так…
– Сынок? Я тебе не сын! – возразил Люк, потрясая пожелтевшим немецким свидетельством о рождении, которое принес Вольф. – Всю свою жизнь я был самозванцем!
Отвернувшись от них обоих, Люк уставился через долину на запад, за Апт, в сторону Авиньона – туда, где собирались полчища немецких солдат. Он представлял себе их сильные крепкие тела, златокудрые волосы, сверкающие зубы, их высокомерное осознание собственной непобедимости, нарядные мундиры и надраенные сапоги. Одна девушка из Апта недавно побывала с родителями в Авиньоне и рассказывала о людях в черном – солдатах «охранных подразделений», перетянутых ремнями эсэсовцах в щегольской форме, со знаками отличия на лацканах и погонах и повязками на рукавах.
Первое потрясение сменилось гневом. Люку на миг привиделось, как он убивает безликих смеющихся людей в мундирах – немецких солдат или местных милиционеров, он и сам не знал; все они были врагами, все в ответе за невыносимую боль.
Похоже, Вольф понял, что с ним творится: он был Люку вторым отцом и умел читать у него в сердце. Будто услышав мрачные мысли Люка, старик дотронулся до его плеча.
– Всегда найдется
