полминуты.
– Кали. Индийская богиня.
– Ну и на кой ты мне ее показываешь?
– Этот рисунок убийца оставил рядом с утилизатором, – терпеливо сказал Самсонов. – Хотя бы перемолотую девочку ты помнишь?
– А-а. – Лукин слегка пошевелился, взял листок и поднес к глазам. – Да. Знаешь, из-за болезни с памятью у меня неважно.
– Эта девочка была моей сестрой, – сказал Самсонов. – Постарайся, ладно?
– Серьезно? Ну и ну! А из-за чего сыр-бор, я что-то не пойму. Того парня посадили, это я помню.
Следователь молча положил на одеяло второй рисунок:
– Это нашли сегодня. Рядом с утилизатором, которым кто-то превратил девушку в фарш.
Последовала продолжительная пауза. Лукину требовалось время, чтобы осознать услышанное.
– То есть, – проговорил он наконец, – он убил снова? Когда он вышел?
– Он не вышел.
– А, да. Верно, его же убили в тюряге. Тогда… получается, посадили не того?
– Похоже на то.
– Значит, это был не Хоботов? – Голос был абсолютно равнодушным.
– Возможно, это подражатель, – ответил Самсонов. – Но почти все сходится.
– Подражатель? – В голосе Лукина послышалось сомнение.
– Почему бы и нет?
– Ну да. Конечно. – Бывший полицейский слегка пожал тощими плечами.
– Я хотел спросить, у вас были сомнения по поводу виновности Хоботова? – проговорил Самсонов, снова переходя на «вы».
Лукин почти десять секунд молчал, прежде чем ответить:
– Ты поэтому приехал?
– Да.
– Думаешь, я фальсифицировал улики? – Лукин прищурился, глядя на Самсонова.
– Нет. Просто насколько весомы были…
– Доказательства? Это решал суд, верно?
– Конечно. А ваше личное впечатление? Хоботов был виновен?
– Ты читал дело?
– Да.
Пальцы Лукина продолжали комкать пододеяльник, он с тоской посмотрел на жгут. Ему явно хотелось, чтобы Самсонов ушел.
– Я вас не задержу надолго, – сказал следователь.
– Хоботов работал на стройке. Сварщиком. У него в квартире нашли прядь волос твоей сестры в конверте под матрасом и краски, которыми он рисовал Кали на этой бумажке. – Лукин приподнял первый листок. – Тогда я был уверен, что он виновен. Я ему ничего не подбрасывал. Да и что я мог ему подсунуть?
– А что говорило в пользу Хоботова? Я читал, что на баночках с краской не было его отпечатков.
– Зато они были на конверте с волосами. Кроме того, мы нашли у него дома перепачканные краской перчатки.
– И решили, что он рисовал в перчатках?
– Это казалось логичным: иначе на бумаге могли остаться отпечатки.
– А на внутренней стороне перчаток были отпечатки?
– Да. Как же иначе?
Самсонов
