полетело к чертям.
И вот мы здесь. В центре гребаного апокалипсиса.
Вздохнув, я поворачиваю голову и прижимаюсь щекой к окну. Мне жарко и холодно одновременно. Неспокойно и в то же время хочется весь день пролежать в постели. Возможно, у меня развивается депрессия. Или лихорадка. Потому что, хотя это моя комната, мой дом, время, проведенное взаперти здесь, ощущается намного хуже, чем то, когда меня держали в плену повстанцы. Там я хотя бы знала, кто из них – плохой. Там у меня был образ врага, на котором можно было сосредоточиться. И у меня был… у меня был Кево. Глупо отрицать, что тогда он был своего рода светом во тьме. Он заботился обо мне и был добр ко мне – даже если эта доброта и забота были только притворными.
Или нет?
Я отбрасываю эту мысль и пытаюсь отодвинуть в сторону сомнения, которые снова звучат во мне. Еще один негативный побочный эффект моего одиночного заключения – слишком большое количество свободного времени. Мой телефон куда-то пропал, а выход в интернет через ноутбук отключен. Фильмы, загруженные на жесткий диск и скачанные через торренты, я посмотрела, наверное, уже сотню раз. И теперь у меня слишком много времени на раздумья, что для меня не очень-то и хорошо. Потому что, помимо мамы и дедушки, Кево – тот, кто сейчас занимает мои мысли чаще всего. Снова и снова я вспоминаю слова, которые он сказал мне на поле боя: Я вернусь и заберу тебя. Ничего этого я не хотел. Я заново переживаю каждую секунду, которые мы провели вместе, – и все равно ничего не понимаю. Зачем он пришел сюда? Вероятно, затем же, зачем и другие повстанцы, ведомые моим отцом: помочь им заполучить меня. Чтобы заставить меня пройти ритуал перехода времен года, который инициирует Ванитас. На первый взгляд в этом даже есть смысл.
Но тогда почему он защитил меня от повстанцев? От Уилла и его друзей? Почему отказался схватить меня? Почему не позволил им меня забрать? Он мог просто перекинуть меня через плечо и унести. Он бы точно смог это сделать. После потери мамы и всей этой борьбы я была очень слаба. У меня уже не было должной концентрации. К тому же мне известно, насколько силен Кево. Я уже убедилась в этом на собственном опыте. Он бы легко одолел меня. Он мог заблокировать мои способности.
Но он этого не сделал. Кево допустил, чтобы я осталась здесь, а повстанцам пришлось бежать с острова с пустыми руками.
Зажмуриваюсь, и с моих губ срывается странный стон разочарования. Я уже столько раз прокручивала в голове все эти мысли, но так и не пришла к удовлетворительному выводу. В поведении Кево просто нет смысла. Возможно, с этим мне просто придется смириться.
Отчаяние охватывает меня, так что на миг даже кажется, будто я вот-вот задохнусь. Как все это могло произойти? Как могло зайти так далеко? Часть моего разума просто отказывается принимать и обрабатывать все это.
Хуже всего ночью. Я просыпаюсь в поту – либо оттого, что снова и снова вижу во сне, как умирает моя мама, либо оттого, что мне снится,
