же угла и к кончику носа; короткими такими же ресницами, курносым носом и достаточно пухлыми губы. А про шрам над левой бровью и на той же щеке, будто бы и «от ножа», и мощную шею с не менее мощным кадыком – и вообще можно было промолчать. Но ведь – и никак!.. Сколько всего – это все помнит: внутри и снаружи. Сколько всего – было на этой же все и темной, в сравнении же, «конечно», и с Софией, коже. А сколько – было: и под. Сколько хранило в себе – все его двадцатипятилетнее спортивное крепкое телосложение; накаченный торс, широкие плечи и такая же грудная клетка, сильные, хоть и короткие и полные, но и все же подтянутые ноги, как и руки, кстати, пусть и с короткими и слегка полноватыми, но и при этом же всем барменскими и диджейскими пальцами; в грязной помеси – демон/человек, с «оставлением» первого: при условии «затертости» все и его же такого же отца, Станислава, и неизвестной матери, ушедшей, со слов его же, выгнанно-выставленной же им же, по факту и на деле. И сколько – оно же: и забыло… вмиг! «Потеряло»… Да и не стало даже – искать. Оставило!.. Разменяв: на меньшее. Хотя, и опять же все, кому как!.. Кому-то и стальные наручники-подвеска на такой же толстой цепочке – куда предпочтительней: бело-черной же все и шерстяной фенечки, в сплетении двух нитей вокруг красной, на левом же его предплечье у кисти; повязанной когда-то давно, и уже неправда, самой же Софией… на семь узелков на… запястье. Не «на счастье»!.. Ведь… Пусть до сих пор он и носит и то, и другое, но и в сердце, как и у него же все, лишь – одна… и одни: другая и… другие. «Не дотянули… до весны». Точнее: вены. И… От руки же все – до!.. «Надо было: по правой»? А и лучше же все вообще: через желудок! Надо было – удавкой… и на цепь. Жаль и уже «сидящий» на ней, пусть и не посаженный им же лично, такой воли: как не имел, так и не имеет же все… до сих пор!..
– Что за несправедливость?!.. – Сморгнула, наконец, наваждение она и нервно зачесала обеими руками выбившиеся и упавшие на лицо свои темные пряди назад. После чего, и так же все неспокойно, опустошив бокал до дна, отодвинула его к бутылке: чтобы не мешал и не разбился, если вдруг она начнет, а она и начнет, широко «жестить», а и именно – распаляться в той же самой все «широте» и своих же «жестов»; и не только. – Женька, кстати, приехал… недавно.
– Оу!.. – Удивился-задумался парень, тут же и нахмурившись, явно не понимая, чем, а и главное как, между собой – были связаны: эти самые ее две фразы. Да еще и высказанные в одной и той же… недовольной эмоции. Пусть она и не была самой большой, а там и главной любительницей, прямо-таки и фанаткой сюрпризов; к тому же еще – и неожиданных! Будь то: подарки или… нет. Тот же все и приезд: кого бы то ни было. Но и «брату-то» – она не могла быть: не рада. Даже, а там уж и тем более учитывая: все факторы и факты, в которые уже и сам он был посвящен, буквально и… из «первоисточника»; подкрепляя свои же знания, таким образом, ее же словами. – И?..
– И?.. – Вернулась София, наконец, в вертикальное положение, но и сразу же облокотилась на свою же правую руку, согнутую,
