дева. Они петь и танцевать для дэв. Дэв жить в прекрасный дворец. Каждый дева хотеть жить во дворец с дэв! Дэв выбирать себе самый красивый дева. И этот дева оставаться очень долга молодой и красивый. Все девы хотеть любить дэв!
– Я поняла. Но оказалось, что не все, да? – она тяжело вздохнула, – Ладно, пошли завтракать.
Танька только успела снова натянуть свою мокрую толстовку, как входная дверь распахнулась, на пороге стояла разгневанная Василиса.
– Ты что натворила? – почти выкрикнула она.
– А что я натворила? – нахмурилась девушка, быстро перебирая в памяти все события последних дней. Но на ум ничего не шло.
– Ты! Ты сломала защиту!
– Ничего я не ломала. Забор гнилой снесла, новый поставила. Давно пора было это сделать.
– Я говорить, что не нада ломать забор, нада чинить, а не ломать. Но она не слушать. – покачал головой старик.
– Ну-ка идём со мной! – Василиса, крепко вцепившись в руку девушки, вытащила её под дождь, за калитку. – Вставай-ка сюды! – в руке чародейки появился небольшой изогнутый нож из полупрозрачного чёрного камня, – Я пущу тебе кровь из ладони. Сожмёшь кулак, но не сильно, чтобы только капала. Как увидишь, что меньше течь стала, поработаешь кулаком, чтобы сильнее пошла. И повторяй всё, что я говорить буду. Поняла? – бабка строго посмотрела на вконец ошалевшую Таньку и внезапно полоснула ножом по её ладони.
– Ты совсем, что ли? – вскрикнула девушка, пытаясь выдернуть полыхнувшую острой болью руку и сжимая кулак. Горячая струйка алой крови, смешиваясь с потоками дождя, побежала на землю тяжёлыми каплями.
– Повторяй за мной! – рявкнула на неё Василиса неожиданно зычным голосом, – Пути закрываю, дороги стираю, тропинки разворачиваю! Повторяй!
– П.. путь…и з…закрыв…ваю… – ей стало жарко, как будто вся кровь в её венах разом вскипела и бросилась в голову, сердце громко стучало в ушах, почти заглушая ударами голос чародейки, которая, крепко держа её за руку, тащила за собой вдоль забора. Внезапно она различила сквозь потоки дождя, что оставшиеся от старого забора каменные столбы светятся тусклым голубым цветом. А тот столб, мимо которого они только что прошли, вспыхнул ярко-красным, протягивая к соседним тонкие нити красной паутины. Таня с удивлением проводила взглядом очередную упавшую на землю красную каплю крови, которая молнией метнулась к паутине, усилив её свечение. Ей стало интересно.
– …дороги стираю, тропинки разворачиваю… Осень и весну местами меняю, зиму с летом переворачиваю… – повторяла она, следуя за Василисой и наблюдая, как весь периметр забора начинает светиться тонкими красными нитями. Они на мгновение остановились там, где заканчивался забор Танькиной дачи и начинался соседский: высокий и глухой, сложенный из светлых пеноблоков. То, что произошло дальше, уже почти не удивило её. Заборы раздвинулись, образуя проход почти метровой ширины, и Василиса, как ни в чём не бывало, продолжила свой путь.
Ладонь зверски болела, но девушка помнила, что надо делать. Это занятие настолько увлекло
